Карл Маркс - Собрание сочинений, том 8

Итак, что доказывает эта статистика? В лучшем случае она подтверждает ту банальную тавтологию, что британский пауперизм усиливается и ослабевает вместе со сменяющимися периодами застоя и процветания, независимо от свободы торговли или протекционизма. Больше того, мы даже обнаруживаем, что во фритредерском 1852 г. сумма, истраченная на поддержку бедных, была на 679 878 ф. ст. выше, чем в протекционистском 1837 г., несмотря на ирландский голод, «золотые самородки» Австралии и непрерывный поток эмигрантов.

Другая английская фритредерская газета пытается доказать, что при свободе торговли увеличивается экспорт, а рост экспорта усиливает процветание; в результате же процветания пауперизм должен уменьшиться и в конце концов исчезнуть. Для доказательства приводятся следующие цифры. Число трудоспособных лиц, обреченных влачить существование за счет приходской помощи бедным, равнялось:

На 1 января 1849 г. в 590 округах попечительства о бедных — 201644

На 1 января 1850 г. в 606 округах попечительства о бедных — 181 159

На 1 января 1851 г. в 606 округах попечительства о бедных — 154 525

Сопоставляя с этим статистику экспорта, мы найдем следующие цифры для экспорта британских и ирландских изделий:

1848 г на 48946395 фунтов стерлингов

1849 г на 58910883»»

1850 г на 65756032»»

Что же доказывает эта таблица? Увеличение экспорта на 9964488 ф. ст. избавило в 1849 г. от нищенства свыше 20000 человек; дальнейшее увеличение экспорта на 6845149 ф. ст. привело в 1850 г. к спасению еще 26634 человек. Итак, если мы даже предположим, что свобода торговли могла бы совершенно устранить промышленные циклы и связанные с ними превратности, то при теперешней системе для избавления от нищенства всех трудоспособных пауперов потребовалось бы дополнительное расширение внешней торговли на сумму в 50000000 ф. ст. в год, т. е. почти на 100 процентов. И эти трезво мыслящие буржуазные статистики осмеливаются разглагольствовать об «утопистах». — Поистине, не существует больших утопистов, чем сами эти буржуазные оптимисты.

Передо мной лежат документы, опубликованные Советом попечительства о бедных. Эти документы показывают, правда, что с 1848 по 1851 г. замечается сокращение количества пауперов. Но в тоже время из этих документов видно, что в период с 1841 по 1844 г. среднее число пауперов составляло 1431571, а в период с 1845 по 1848 г. — 1600257. В 1850 г. обеспечением в работных домах и вне их пользовались 1809308 пауперов, в 1851 г. их насчитывалось 1600329, т. е. несколько больше среднего числа за 1845–1848 годы. Сопоставляя теперь эти цифры с численностью населения, установленной переписью, мы найдем, что в 1841–1848 гг. на каждую тысячу населения приходилось 89 пауперов, а в 1851 г. — 90 пауперов. Итак, в действительности пауперизм увеличился по сравнению со средними цифрами 1841–1848 гг., несмотря на свободную торговлю, голод, процветание, несмотря на золотые самородки Австралии и поток эмигрантов.

Заметим в связи с этим, что возрастало и число преступников. Достаточно также заглянуть в медицинский журнал «Lancet», чтобы убедиться в том, что фальсификация и отравление пищевых продуктов до сих пор шли в ногу со свободой торговли. «Lancet» вызывает в Лондоне каждую неделю новую панику раскрытием все новых тайн. Этот журнал учредил настоящую следственную комиссию из врачей, химиков и т. д. для исследования продаваемых в Лондоне пищевых продуктов. И отчеты этой комиссии неизменно гласят об отравленных кофе, чае, уксусе, перце, пикулях и т. д. — буквально во все подмешивается отрава.

Оба направления буржуазной торговой политики, фритредерство и протекционизм, разумеется, одинаково бессильны уничтожить явления, представляющие собой всего лишь необходимый и естественный результат экономической основы буржуазного общества. И то обстоятельство, что миллион пауперов прозябает в британских работных домах, так же неразрывно связано с британским процветанием, как наличие от восемнадцати до двадцати миллионов золота в Английском банке.

Это следует раз и навсегда констатировать в противовес буржуазным фантазерам, которые, с одной стороны, рассматривают как результат свободы торговли то, что является лишь неизбежным спутником каждого периода процветания в торгово-промышленных циклах, или, с другой стороны, ожидают от буржуазного процветания таких вещей, которых последнее не в состоянии дать. Констатируя это раз навсегда, следует все же признать несомненным, что 1852 год является одним из тех годов исключительного процветания, которые когда-либо переживала Англия. Размеры государственных доходов, — несмотря на отмену посконного налога, — отчеты о судоходстве, списки экспортируемых товаров, курсы на денежном рынке и, прежде всего, невиданное раньше оживление в промышленных округах служат этому неопровержимым доказательством.

Но даже самого поверхностного знакомства с историей торговли от начала XIX столетия достаточно для того, чтобы убедить каждого, что уже приближается момент, когда торгово-промышленный цикл вступит в стадию лихорадочного возбуждения, за которой затем последует стадия чрезмерного расширения биржевых операций и потрясения. «Ничего подобного», — кричат буржуазные оптимисты, — «ни в один из прежних периодов процветания биржевая спекуляция не была так незначительна, как теперь. Наше теперешнее процветание базируется на производстве товаров, имеющих непосредственную полезность; они потребляются тотчас же, как только появляются на рынке, что обеспечивает производителю соответствующую прибыль и является стимулом к дальнейшему расширенному воспроизводству».

Другими словами, теперешнее процветание отличается тем, что имеющийся в наличии избыточный капитал устремился и продолжает устремляться непосредственно в промышленное производство. Согласно последнему отчету главного фабричного инспектора г-на Леонарда Хорнера, в 1851 г. мощность одних только хлопчатобумажных фабрик увеличилась на 3717 лошадиных сил. Он приводит бесконечно длинный перечень строящихся фабрик. В одном месте строится прядильная фабрика мощностью в 150 лошадиных сил, в другом — ткацкая фабрика на 600 станков для изготовления цветных материй, в третьем — снова прядильная фабрика на 60000 веретен мощностью в 620 лошадиных сил, далее — прядильная и ткацкая фабрики мощностью одна в 200 лошадиных сил, другая в 300 лошадиных сил и т. д. Но самая крупная фабрика строится подле Брадфорда (Йоркшир) для изготовления альпага и различных материй.

«О величине этого предприятия, сооружаемого для г-на Тайтеса Солта, можно судить по тому, что по расчетам оно должно занять земельный участок в шесть английских акров. Главный корпус будет представлять собой массивное каменное здание весьма затейливой архитектуры, имеющее один зал длиной в 540 футов; машинное оборудование будет включать новейшие конструкции, достоинство которых признано. Паровые двигатели, которые должны будут приводить в движение это огромное количество машин, строятся у гг. Фэрбернов в Манчестере и рассчитана на мощность в 1200 лошадиных сил. Один только газовый завод не уступит по величине газовому заводу небольшого города; он будет построен по углеводородной системе Уайта и обойдется в 4000 фунтов стерлингов. Подсчитано, что потребуется 5000 рожков, которые ежедневно будут потреблять 100000 кубических футов газа. Кроме этой обширной фабрики, г-н Солт строит в непосредственной близости от нее 700 коттеджей для рабочих» [265].