А Шохов - Структура ментального мира классической Греции

Прежде чем мы рассмотрим роль Сократа в излагаемом процессе становления философии, необходимо отметить одну важную деталь. Когда мы анализируем эллинскую социокультуру в целом, для нас точки M, D и R разных уровней раскладываются как роды занятий. То есть, rD-2 и 3 — точки истории, ибо историк всегда занят рефлексией совершившихся действий, и это его состояние, R-2 — точка мифотворчества и философии (до Сократа), D-3 — точка активных управленческих действий (трагики, политики). То есть процесс обживания (заселения) этих точек в ментальном мире важен для всей социо-культуры в целом. Когда мы говорим об отдельных группах людей — для каждой из них (сколь бы мала она ни была) выстраивается как бы своя система трех плоскостей (уровней), но на самом деле эта система плоскостей, простроенная для одной группы, вписывается в общую социо-культурную систему в качестве более низких фрактальных этажей соответствующих каждой группе точек. То есть философия из точки R-2 может переместиться только в точку R-3, но никогда не будет в точках M-3 и D-3. Но для философов это не будет скачок из одной точки второго уровня в соответствующую точку третьего, для них этот скачок представляет собой строго нормативный процесс, проходящий на втором фрактальном этаже: mR-2 — dR-2 — rR-2 == mR-3 — dR-3 — rR-3. То есть для них это переход из одной плоскости в другую, а не скачок из точки в точку.

Ко времени, когда Сократ стал философом, концепций объектного мира и систем ретропрожективной этики скопилось столько, что популярной стала мысль об отсутствии истины как таковой (Горгий из Леонтин) или (что то же самое) мысль о том, что истина — все. Последняя точка зрения принадлежит Протагору, по которому

„Человек — мера всех вещей, существующих — что они существуют, не существующих — что они не существуют.“

из чего понятно, что у каждого своя истина. Софисты бродили по стране и, на потеху публике, доказывали любое утверждение. Они не придерживались никакой концепции возникновения и существования объектного мира, находя слабые и сильные стороны в любой концепции, находясь, таким образом, в позиции оценивающих (перетекающих из rR-2 в mR-3) то, что было сделано находящимися в R-2. Позиция софистов в ментальном мире весьма интересна в силу своей переходности: они уже не могут верить ни одной философской концепции, но они еше не могут представить себе философию в ее сократовско-платоновском понимании. Сократ произвел такое огромное впечатление на современников не содержанием своего учения (оно укладывалось в один афоризм), а тем, что утвердил философию на третьем уровне и населил собой и своими учениками (имеются ввиду Платон и мегарцы) точку R-3, достроив тем самым игротехнологический уровень.

Вопросы, занимавшие Сократа, относились, главным образом, к этике, которую он впервые понял как совокупность способов рационального конструирования поведения. Раскроем это утверждение. Сократ задавал собеседнику вопросы, работая с содержанием, предложенным собеседником. Сократ, иными словами, честно работал зеркалом, не стараясь навязать что-то свое (ведь он „ничего не знал“), а стараясь ввести собеседника в состоянии ауторефлексии (анализа собственной позиции по тому или иному вопросу). Если такого эффекта достичь удавалось, собеседник Сократа, уяснив изъяны своей позиции, уходил от него совершенно новым человеком, точно знающим, чего он хочет и как будет этого добиваться. Сократ был зеркалом, оводом, пристающим к согражданам, старающимся разбудить их от сна, заставляющим посмотреть на себя и понять смысл своих действий.

Сократ не записывал своего учения, поскольку в предыдущих фразах оно сформулировано полностью — от начала и до конца. А овладеть методом сократических бесед можно было только на опыте; опыт же, как мы показали в первой главе, нельзя передать вербально.

Так или иначе, Сократ оказался на игротехнологическом уровне (управленческом по отношению к игре). Он оказался там наряду с теми, кто находился в точке D-3 (т. е. властьпредержащими, трагиками и всеми, кто как-то пытался воздействовать на игровую реальность. Его казнь — всего лишь закономерный результат конфликта между управляющими с разных точек (соответственно, разными средствами). Кроме того, точка R-3 процессуально представляет собой рефлексию действий тех, кто находится в точке D-3. Таким образом, Сократ оказался в позиции анализирующего и оценивающего, а значит, подрывающего авторитет власти.

В „Апологии Сократа“ читаем (после того, как Дельфийский оракул назвал Сократа самым мудрым, чем поверг его в недоумение):

„Долго я недоумевал, что такое он {оракул — А.Ш.} хочет сказать; потом, собравшись с силами, прибег к такому решению вопроса: пошел я к одному из тех людей, которые слывут мудрыми, думая, что тут-то я скорее всего опровергну прорицание, объявив оракулу, что вот этот, мол, мудрее меня, а ты назвал меня самым мудрым. Ну и когда я присмотрелся к этому человеку — называть его по имени нет никакой надобности, скажу только, что человек, глядя на которого я увидал то, что я увидал, был одним из государственных людей, о мужи афиняне, — так вот, когда я к нему присмотрелся (да побеседовал с ним), то мне показалось, что этот муж только кажется мудрым и многим другим, и особенно самому себе, а чтобы в самом деле он был мудрым, этого нет; и я старался доказать ему, что он только считает себя мудрым, а на самом деле не мудр. От этого и сам он, и многие из присутствовавших возненавидели меня… Оттуда я пошел к другому, из тех, которые кажутся мудрее, чем тот, и увидел то же самое; и с тех пор возненавидели меня и сам он, и многие другие.

Ну и после этого стал я уже ходить по порядку… И, клянусь собакой, мужи афиняне, уж вам-то я должен говорить правду, что я поистине испытал нечто в таком роде: те, что пользуются самою большою славой, показались мне, когда я исследовал дело по указанию бога, чуть ли не самыми бедными разумом, а другие, те, что считаются похуже — более им одаренными… После государственных людей ходил я к поэтам, и к трагическим, и к дифирамбическим, и ко всем прочим, чтобы на месте уличить себя в том, что я невежественнее, чем они… и относительно поэтов вот что я узнал в короткое время: не мудростью могут они творить то, что творят, а какою-то прирожденною способностью… я заметил, что вследствие своего поэтического дарования они считали себя мудрейшими из людей и в остальных отношениях, чего на деле не было.“

Ходил Сократ и к ремесленникам [8, Апология,22,d,e>, но нашел, что они грешат тем же грехом, что и поэты.

Таким образом, Сократ обошел все три точки рефлексии (R-1,R-2,R-3, дифирамбических поэтов я отношу к R-2), все три „свои“ плоскости, и нигде не встретил тех, кто мог бы так же свободно, как он, перемещаться по вертикали. Здесь необходимо упомянуть вещь, в общем, очевидную, но еще не сказанную: освоив третий уровень, человек легко может подниматься туда в любое время, и так же легко переходить на более нижние уровни. Другое дело, что для человека, принадлежащего всецело повседневности, вход наверх „закрыт“. Здесь дело только в умении удержать соответствующий смысловой пласт. То, что мы сказали выше о родах деятельности верно в общем, глобальном масштабе, то есть нельзя сказать, что некий человек ремесленник, поэтому он никогда не будет последователем Сократа. Здесь необходимо подойти к делу аспектно: если он ремесленник, то ему для этой работы не нужен третий уровень. Если же он после сытного обеда в кругу близких друзей склонен предаваться философии, то он уже не ремесленник, а философ. Никто не обязан ощущать себя кем-то раз и навсегда: человек становится тем, кем себя считает — все зависит от самоопределения в данный момент времени.