Василий Розанов - В темных религиозных лучах. Свеча в храме

При этом я чувствую себя всегда пассивно . Если я ночью не могу спать от возбуждения, то мне удается заснуть лишь, si femora mea distensa habeo, sicut mulier cum vir consumbens [139]или если я ложусь на бок; но при этом ни рукав, ни постель не должны касаться груди, иначе я не засну ; точно так же и живот не должен быть прижат. Лучше всего я сплю в женской сорочке и в перчатках, ибо у меня легко зябнут руки. Приятно мне также в женских панталонах , так как они не прикасаются к половым органам. Больше всего мне нравилась женская одежда во времена кринолинов .

Наибольшее удовольствие я получил от знакомства с дамой, которая страдала неврастенией и которая после последних родов стала чувствовать себя, как мужчина.

С тех пор, как я объяснил ей значение этого чувства, она старается воздерживаться от coitus’а. Глядя на нее, мне легче переносить свое состояние. Будь она мужчиной, а я молодой девушкой, то именно она была бы избранницей моего сердца. Но теперь она была не то, что раньше; она — элегантно одетый господин, несмотря на груди, прическу и т. д. [140] Она говорит кратко и отчетливо; ей не нравится все, что меня забавляет. Свое горе она переносит с достоинством, находит утешение в религии и выполнении долга ; она не любит женского общества и женских бесед , а также не любит сладостей .

Что касается основных изменений, какие я заметил в себе со времени полной effeminationis (превращения в женщину), то они таковы:

1. Постоянное чувство, что я — женщина с головы до ног.

2. Постоянное чувство, что у меня женские половые органы.

3. Периодичность ежемесячных molimina.

4. Правильно возникающая женская похотливость, но без влечения к определенному мужчине.

5. Пассивное женское ощущение при совокуплении.

6. Женское ощущение при воображении совокупления.

7. При виде женщин чувство принадлежности к ним.

8. При виде мужчин женское отношение к ним.

9. При виде детей — тоже.

10. Изменившееся настроение, значительно большее терпение.

11. Удавшаяся мне, наконец, покорность судьбе, чем я обязан только церковной религии , — иначе я давно наложил бы на себя руки …

У меня не все сказано , но я не в силах здесь продолжать свои размышления и углубиться еще более в самого себя… Я надеюсь, что раз я выполняю свои обязанности врача, гражданина, отца и мужа, то я вправе причислить себя к разряду людей, заслуживающих не одного лишь презрения. Наконец, я хотел изложить результат моих воспоминаний и моего размышления, чтобы доказать, что при женском образе мыслей и чувств можно быть врачом. Я считаю крайне несправедливым закрывать женщине путь к медицине. Женщина подчас угадывает чутьем там, где мужчина, несмотря на диагностику, бродит впотьмах, особенно в женских и детских болезнях. Если бы зависело от меня, то каждый врач должен был бы несколько месяцев проделать effeminatio. И тогда он лучше понимал бы ту половину человечества, от которой он происходит. Он умел бы ценить величие женской души и постигал бы жестокость судьбы ее»…

«Спустя три года, — пишет Крафт-Эбинг, — этот субъект прислал мне новый status praesens своего образа мыслей и чувств. Он существенно соответствует прежнему. Физически и душевно он чувствует себя, совершенно как женщина, но его мыслительная способность осталась нетронутой и предохраняет его от paranoia. Фактически не произошло существенных перемен в состоянии этого, все еще практикующего врача до 1900 года».

Такой же случай превращения из одного пола в другой — так сказать, физиологический кусок религиозных культов Сирии — Крафт-Эбинг рассказывает относительно женщины:

«Госпожа X., дочь важного чиновника. Будучи девочкой, X. имела решительные наклонности к спорту мальчиков . Пока она носила короткие платья, она бегала по полю, взбиралась на скалы . Ее решительно не интересовали наряды и украшения . Только раз, когда ей сделали платья мужского покроя, она испытала большую радость . Она также была чрезвычайно довольна, когда ей пришлось раз в спектакле изображать мальчика . В остальном, однако, ничто не обнаруживало homosexual’ного предрасположения. До свадьбы (21-го года) она не запомнит случая, когда у нее явилась бы склонность к особе собственного пола. Так же безразличны были для нее и субъекты мужского пола . Когда она стала взрослой, у нее было много поклонников, которые льстили ей, но тем не менее она никогда не задумывалась о различии полов. Различие для нее состояло только в одежде. На единственном балу, который она посетила, ей нравились лишь остроумные беседы и хорошее общество, но не танцы и не танцующие [141] . Менструации без боли явились на 18-м году. Госпожа X. чувствовала, что менструации нечто ей несвойственное, тягостное. Обручение со статным, богатым господином, решительно не знавшим женской натуры, было для нее делом совершенно безразличным. К браку она не чувствовала ни симпатии, на антипатии. Супружеские обязанности сначала причиняли ей страдания , затем стали тягостны. Никогда у нее не являлось при этом чувства сладострастия , но она с течением лет родила 6 детей . Когда супруг, во избежание дальнейшего деторождения, пользовался coitu interrupto, она чувствовала себя оскорбленной в своем моральном и религиозном чувстве .

X. становилась все неврастеничнее, грустнее, чувствовала себя несчастной . Гинекологическое лечение и различные ванны не доставили ей никакого улучшения. На 36-м году у нее однажды явился апоплексический удар, и она пролежала два года, испытывая тяжелые неврастенические страдания (бессонница, давление в голове, сердцебиение, психическая подавленность, чувство нарушения физического и умственного равновесия до чувства угрожающего умопомешательства и т. д.). В течение этой болезни произошло удивительное превращение в ее душевном и физическом чувствовании. Разговоры навещавших ее дам о любви, туалетах, модах, хозяйстве , слугах — были ей противны . Ее даже угнетало то, что она сама — женщина. Она не могла решиться взглянуть на себя в зеркало. Прическа и туалет ужасали ее. К удивлению окружающих, ее нежные и красивые женские черты лица получили мужское выражение , так что она скорее производила впечатление мужчины в женской одежде. Она жаловалась своему домашнему врачу, что менструации стали ей чужды, вызывают у нее тяжелое настроение , что запах менструальной крови стал ей отвратителен , но она не может прибегнуть к духам , потому что и они противны ей .

Она почувствовала теперь удивительное превращение во всем своем существе. Она заметила приток физической силы , и, проделав гимнастические упражнения, ей казалось, что она помолодела. Она поражается тому, как изменилась ее мыслительная способность ; у нее явился совершенно новый способ выражаться, соображать быстро и метко , самый выбор слов совершенно не женский . У нее, столь набожной и строго нравственной женщины , явилась даже наклонность ругаться .