Карл Маркс - Собрание сочинений, том 6

Франкфурт, конец февраля 1849 г.

Правление Центрального мартовского союза» В приложенном списке газет, которые «предоставили свои страницы в распоряжение Мартовского союза» и которым сторонники «Мартовского союза» должны оказывать предпочтение в снабжении «соответствующими объявлениями», значится и «Neue Rheinische Zeitung», к тому же еще отмеченная почетной звездочкой.

Настоящим заявляем всем неповоротливым {8} и крайне неповоротливым членам этого так называемого «Мартовского союза» ci-devant {бывшего. Ред.} «имперского собрания», что «Neue Rheinische Zeitung» никогда не претендовала на роль органа какой-либо парламентской партии, а тем более партии смехотворного франкфуртского имперского клуба, что страницы нашей газеты никогда не предоставлялись в распоряжение так называемого «Мартовского союза» этого клуба и что «Neue Rheinische Zeitung» вообще и знать-то не знает этот «Мартовский союз». Поэтому если «Мартовский союз» в своем литографированном списке газет, действительно предоставивших свои страницы в его распоряжение, называет и нашу газету одним из своих органов, то это просто клевета на «Neue Rheinische Zeitung» и пошлое рекламирование «Мартовского союза». Добродетельные патриоты из «Мартовского союза» сумеют, разумеется, примирить это со своей «совестью».

Ссылка «Мартовского союза» на нашу газету становится еще более нелепой в свете принятого этим союзом «постановления» рекомендовать «демократически-конституционную» газету (немецкую [teutsche] газету: «Ternsches Volksblatt») «д-ра Эйзенмана». Кого не разжалобит печальная участь великого «немецкого» [ «teutschen»] сверхмученика Эйзенмана? Какой добропорядочный муж не будет потрясен тем, что «д-р» Эйзенман, продавший за двенадцать тысяч гульденов свои тюремные воспоминания «демократически-конституционному» королю Баварии, не в состоянии приносить «новые жертвы» и подвергается опасности оказаться побежденным издательской «конкуренцией» обыкновенных, не октроированных газет, выступающих против «Мартовского союза»? Мы предоставляем патриотам судить о том, до какой же степени запущены дела в «Teutsches Volksblatt», если мученик Эйзенман, он же обладатель двенадцати тысяч гульденов, он же депутат, получающий содержание в пять талеров, вынужден взывать к общественной «помощи». Во всяком случае, дела «демократически-конституционных» Эйзенманов весьма и весьма плохи, если они сочиняют попрошайнические письма от имени «Neue Rheinische Zeitung», единственной газеты в Германии, которая преследовала «бесстыдных, отвратительных попрошаек» из среды патриотов и имперско-попрошайнических собраний.

На грязное замечание жадных до барышей, подстегиваемых конкуренцией патриотов о «значении для газеты платных объявлений как источника доходов всего предприятия» мы, разумеется, отвечать не собираемся. «Neue Rheinische Zeitung» всегда отличалась от патриотов во всем и, в частности, в том, что она никогда не смотрела на политическое движение как на аферу или как на источник доходов.

Написано К. Марксом 10 марта 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 243, 11 марта 1849 г.

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

Кёльн, 12 марта. 15 марта рейхстаг намеревался обсуждать в Кремзире составленный комиссией проект конституции. Императорско-королевские бестии военно-полевого суда сочли этот момент подходящим для того, чтобы швырнуть рейхстагу давно заготовленную конституцию «божьей милостью» и положить конец всей кремзирской комедии народного представительства, которую они до сих пор терпели [252].

Весь трюк с октроированной конституцией был подготовлен еще летом прошлого года помазанными и непомазанными контрреволюционерами в Шёнбрунне — Вене, Потсдаме — Берлине, Лондоне (где Меттерних, словно паук-крестовик Священного союза, сидел в центре паутины, которая медленно плелась вокруг восставших за свою свободу народов) и в Париже. То, что этот трюк проделан был сначала потсдамским королем, объясняется исключительно обстановкой в Пруссии, где такой шаг стал возможен раньше, чем в Австрии.

В ноябре официальная Австрия бросила к ногам людей, заседавших в соборе св. Павла, окровавленную голову Роберта Блюма. Милейшая парочка имперских комиссаров-близнецов, Велькер — Мосле, за несколько дней до этого вернулась из передней Виндишгреца и с парадного обеда в Ольмюце, покрытая таким позором, что всякий другой, кроме достопочтенных Велькера — Мосле, скорее пустил бы себе пулю в лоб, чем осмелился бы смотреть кому-нибудь в глаза. Вместо этого сия дипломатическая парочка близнецов еще похвалялась своими странствованиями по окольным путям.

Большинство Национального собрания было «satisfait», было удовлетворено, точно так же, как французская палата при Луи-Филиппе объявляла себя «satisfait», удовлетворенной, даже тогда, когда проделывались самые гнусные низости, когда приводились самые яркие доказательства коррупции.

Пусть даже кровь убитого Роберта Блюма брызнула в лицо людям, заседающим в соборе св. Павла. Правда, они покраснели, но то была не краска стыда или гнева и глубочайшего возмущения, а краска удовольствия и удовлетворения. Конечно, в Австрию послали новых имперских комиссаров. Но они достигли только того, что там с еще большим презрением, чем прежде, стали относиться к так называемым депутатам. Национального собрания и к преданной ими Германии.

«Mocht nix, 's is olles Aans!» {«Не беда, все едино!» (венский диалект). Ред.} — таков был и остался девиз этих господ.

Вспомним, что незадолго до государственного переворота прусского правительства Бассерман, Симсон и, конечно, «благородный» г-н Гагерн и другие в качестве имперских комиссаров побывали в Берлине.

И вот опять мы видим имперских комиссаров в Австрии, в Ольмюце, в то время когда здесь, как и в Берлине, рейхстаг разогнан, а народу октроирована конституция «божьей милостью» при помощи хорват, сережан, гуцулов и т. д.

И всюду, где предстоит умерщвление народной свободы, тотчас же появляются, подобно стервятникам, чующим добычу, комиссары так называемой центральной власти. Чутье никогда их не обманывало.

Теперь франкфуртское лягушечье болото должно было бы, наконец, убедиться, что скоро очередь дойдет и до него. Оно само понесет наказание за свои грехи. На памятнике, который будет воздвигнут на месте его бесславной деятельности, путник прочтет: «Погибло по собственной вине, вследствие трусости, профессорского тупоумия и ставшего хроническим убожества, в атмосфере холодно-злорадных насмешек или полного равнодушия со стороны народа».

Но часть этих жалких торгашей еще и теперь осмеливается кичиться «основными правами» франкфуртского изготовления и воображать, что они свершили великое деяние. С «основными правами» они бились как средневековые схоластики, как болтливые прачки, между тем как «основные силы» Священного союза и его пособников все больше сплачивались и все громче и громче издевались над профессорско-филистерской болтовней об основных правах. Одни укрепляли свои «основные права» на клочке бумаги, а другие, господа контрреволюционеры, записывали свои «основные силы» на остро отточенных саблях, пушках и славянских красных епанчах.