В Ирхин - Крылья Феникса; Введение в квантовую мифофизику

Какой он был спаситель, этот несчастный! Как мог он вам помочь! И снять с меня мое бремя! Какой он был Христос для людей! Я понял, почему служить вам должен я! Почему вы призываете меня! Я ваш Христос, с палаческим клеймом на челе! Ниспосланный вам свыше! Ради вражды на земле и в человеках зловоления! Бога своего вы обратили в камень! Он мертв давным-давно. Я же, ваш Христос, я живу! Я -- плод его великой мысли, сын его, зачатый им с вами и рожденный, когда он еще был могуч, когда он жил и знал, чего хотел, какой он во все это вкладывал смысл! Теперь он высится недвижно на престоле, подтачиваем временем, точно проказой, и мертвящий ветер вечности уносит прах его в небесную пустыню. Я же, Христос, я живу! Дабы вы могли жить! Я свершаю по миру свой ратный путь и вседневно спасаю вас в крови! И меня вы не распнете!

(П. Лагерквист. Палач)

По большому счету, такая неудача страшнее гонений, нищеты и даже казней (потому что не бойтесь убивающих тело, души же убить не могущих), выпадавших на долю гадких утят на протяжении всей истории. Споры о мере ответственности Маркса за Пол Пота или Ницше за Гиммлера в какой-то мере снижают уровень проблемы, но рациональное зерно в них, безусловно, есть: несогласованность миров гениев второго класса с общественной нормой может оказаться опасной не только для гениев, но и для общества. В лаконичной форме это выражено русской пословицей Заставь дурака Богу молиться -- он лоб расшибет (и ладно бы, добавим, если бы только свой лоб).

Божественная Реальность не только поставляет материал для вторичных человеческих миров, но и устанавливает жесткие ограничения для них: Бог-то может, по Декарту, сотворить мир, где есть горы и нет долин, но человек -- нет; он и представить себе такой мир не в состоянии. Важно другое: вторичный мир должен быть как можно более открыт по отношению к Высшей Реальности. Полностью закупоренный мир, в котором совсем нет места Божественному присутствию, -- это и есть ад; это хуже ада, потому что и в ад спускался Христос. К счастью, такой изолированный мир человек, видимо, создать все-таки тоже не в состоянии. Именно поэтому у каждого из нас есть надежда. Более того, наиболее ценное в человеческих мирах обязано своим существованием этой их принципиальной незамкнутости. Речь идет, в частности, о гениальных озарениях, научных и художественных открытиях.

Тщетно, художник, ты мнишь, что творений

своих ты создатель!

Вечно носились они над землею, незримые оку...

Нет, то не Гете великого Фауста создал, который

В древнегерманской одежде, но в правде

глубокой вселенской.

С образом сходен предвечным своим от слова до слова.

Или Бетховен когда находил он свой марш похоронный,

Плач неутешной души над погибшей великою мыслью,

Рушенье светлых миров в безнадежную бездну хаоса?

Нет, эти звуки рыдали всегда

в беспредельном пространстве,

Он же, глухой для земли, неземные подслушал рыданья.

Много в пространстве невидимых форм

и неслышимых звуков,

Много чудесных в нем есть сочетаний и слова и света,

Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть и слышать,

Кто, уловив лишь рисунка черту,

лишь созвучье, лишь слово,

Целое с ним вовлекает созданье в наш мир удивленный.

О, окружи себя мраком, поэт, окружися молчаньем,

Будь одинок и слеп, как Гомер, и глух, как Бетховен,

Слух же душевный сильней напрягай и душевное зренье.

И как над пламенем грамоты тайной бесцветные строки

Вдруг выступают, так выступят вдруг пред тобою картины,

Выйдут из мрака все ярче цвета, осязательней формы,

Стройные слов сочетания в ясном сплетутся значенье...

Ты ж в этот миг и внимай, и гляди, притаивши дыханье,

И, созидая потом, мимолетное помни виденье!

(А. К. Толстой)

Художник -- это творец, свободная личность, действующая в этом мире и живущая вдохновением, изрекающая возвышенное, божественное и одухотворенное. Однако истинный Творец -- не он. Через художника лишь проходит нечто из мира бессознательного (неземного), и он как инструмент воплощает эти открытия, часто даже помимо своей логики и разума, не будучи властен над этим процессом. Набор этих идей и законов (в буддизме -- дхарм), осколков бытия и судеб вечно хранится в мире; художник (гений, пророк), избранный для их рекомбинации, лишь открывает дверь внутри себя, выпуская слова, звуки и образы наружу:

Секрет его [Данте] емкости в том, что ни единого словечка он не привносит от себя. Им движет все, что угодно, только не выдумка, только не изобретательство. Дант и фантазия -- да ведь это несовместимо! Стыдитесь, французские романтики... оболгавшие Алигьери! Какая у него фантазия? Он пишет под диктовку, он переписчик, он переводчик...

(О. Мандельштам. Разговор о Данте)

Душа переживает различные объединения высших форм (дхарм) как свою собственность, приходя в состояние восторга, а на самом деле все это только проявления майи -- иллюзии. В этом смысле нет людей, но есть только никому не ведомые судьбы. Так же и первооткрыватель-физик вырывает из подсознания то, что дано ему в эволюции, то, что должно в данный период истории появиться на свет и воплотиться в жизни через труд людей. Процессы духовного творчества и развития науки и технологии неразрывны. Обращаясь к Единому через свою интуицию и беря готовое Слово, человек получает лишь фрагменты истины после того, как проработал его словесно-логический аппарат. Чтобы приблизиться к высшему непрерывному знанию, нужно разжечь внутреннее пламя жертвенного устремления, очищающее художника. Другой способ -- остановить свое сознание и задержать дыхание (в йоге -- упражнения пранаямы). Наиболее глубокие ответы человек получает, погрузившись внутрь, познавая себя; тогда он вспомнит (если сможет!) утраченный рай. По еврейскому преданию, ребенок уже в утробе матери обладает полным знанием (Торы), но при рождении ангел бьет его по губам, и он все забывает, чтобы мучительно вспоминать всю жизнь.

По существу, когда речь идет об источнике гениальных озарений, можно предложить только два существенно различных ответа -- перебор вариантов (в духе дарвиновского естественного отбора для идей) и -- Господь надоумил. Даже люди, в целом далекие от религии, часто переходят на вполне мистический язык, пытаясь понять эту тайну. Австрийский философ К. Поппер говорил о третьей вселенной, откуда берутся еще не написанные (но уже существующие!) художественные тексты и не сделанные научные открытия, которые переводятся во вторую вселенную -- человеческую культуру; первая вселенная -- это материальный (физико-астрономический) мир. Аргументом в пользу этой идеи служит то общеизвестное обстоятельство, что такой перенос часто делается несколькими людьми одновременно, когда настало время (например, периодическая система элементов, создание неевклидовой геометрии, формулировка специальной теории относительности...). Бывает, что отдельные гении опережают свое время, а затем, спустя долгие годы, их непонятые результаты переоткрываются целой группой ученых (например, история законов наследственности Менделя). В действительности идея нематериального внешнего источника всех содержательных идей является вполне традиционной и уже у Платона выражена с полной отчетливостью. Если угодно, это вопрос терминологический. Естественно назвать содержательной ту идею, которая не может быть получена перебором вариантов, то есть, выражаясь операционалистски, не может быть сформулирована компьютером, в который загружена вся сумма знаний, накопленных человечеством. Вопрос тогда в том -- существуют ли содержательные (в этом смысле!) идеи. Материалист по определению должен ответить -- нет. В этом отношении (и во всех других) авторы, конечно, не материалисты.