Этьен Жильсон - Бытие и сущность

Итак, сам факт наличия экзистенциальных суждений предполагает, что существование доступно мышлению. Для того, чтобы такие суждения были возможны, интеллект должен обладать способностью непосредственно схватывать самое глубокое, что есть в сущем, и выражать его в простейшей из формул, которая воспроизводит в своей внутренней двойственности двойственность глубинной структуры реальности. Нельзя отрицать поразительность и даже таинственность этого факта; но его таинственность — это таинственность самого познания и сущего, которое в нем выражается. Отличить предикативные суждения от экзистенциальных — значит не открыть новую тайну, а проникнуть чуть глубже в самую сердцевину той тайны, которую не перестает исследовать философия и которую можно иногда запамятовать, но нельзя упразднить.

Если это так, то невозможно усматривать в экзистенциальных суждениях предикацию субъекта, выполняемую глаголом, — или, если угодно, полагание самого субъекта в качестве субъекта. Нюанс, отделяющий экзистенциальное суждение от суждения, полагающего субъект в качестве субъекта, более трудноуловим, но от этого не менее реален. Предложение «x есть» обнаруживает два разных смысла, в зависимости от того, как его понимать. Если увидеть в нем предикацию субъекта, оно тотчас должно быть эксплицировано в предикативное предложение типа «х есть х»; но тогда обозначаемое им будет уже не существованием х, а тождеством χ с самим собой, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Итак, мы имеем настоящую предикацию субъекта, но возвращаемся к классическому двучленному суждению, где субъект вновь возникает в роли предиката. Другой смысл предложения «х есть» означает не тождество субъекта (что истинно всегда и в отношении всех субъектов), но его существование (что истинно, и то не всегда, в отношении только некоторых из них). Следовательно, суждение утверждает уже не субъект, а сам факт существования субъекта, что вовсе не одно и то же. И утверждает оно этот факт без помощи какого-либо предиката именно потому, что существование не есть сущность и не является объектом понятия. Итак, экзистенциальное суждение есть акт, утверждающий другой акт: акт мышления, которым утверждается акт существования. Что превращает этот акт мышления в собственно суждение? Тот факт, что хотя он и не утверждает какой-либо предикат в отношении субъекта, он тем не менее остается актом соединения понятия с чем-то другим. Экзистенциальное суждение утверждает соединение субъекта с его существованием: оно объединяет их в мысли так же, как они уже объединены в реальности.

Приверженцы онтологии сущности заблуждаются не только в том, что касается роли существования, но и относительно природы самой сущности. Они просто забывают о том, что сущность — это всегда сущность сущего, которое не может быть полностью выражено в понятии. В каждом субъекте, обозначенном сущностью, есть некий метафизический элемент, трансцендентный по отношению к самой сущности. Это значит, что соответствующая понятию реальность всегда заключает в себе, помимо абстрактного определения, тот акт существования, который превосходит одновременно и сущность, и ее понятийное представление, а потому достигается только в суждении. Собственная функция суждения — высказывать существование. Вот почему суждение есть модус познания, отличный от концептуальной абстракции и превосходящий ее.

Прежде всего нужно понять, что осуществлять акт суждения никогда не означает абстрагировать, как и абстрагировать не означает совершать акт суждения. Отвлеченная сущность есть отдельная часть той конкретной реальности, от которой ее отвлекают. Фундаментальная ошибка метафизиков состоит в том, что часть они принимают за целое и выстраивают умозрение относительно сущности, как если бы она была сущим. Сущности никогда не следовало бы считать последними объектами познания, потому что они по самой своей природе вовлечены в конкретное реальное сущее. Будучи абстрагированы от него, они требуют вновь интегрировать их в сущее. Интеллектуальная абстракция не имеет целью полагать сущности в мышлении в качестве чистых представлений, полных и самодостаточных. Мы абстрагируем сущности не для того, чтобы познавать именно их, но чтобы познавать сами сущие, которым они принадлежат. Как мы смогли бы познать эти сущие без сущностей? Для каждого из них сущность есть именно то, что оно есть. Но как мы смогли бы узнать, что данные сущности суть сущие, если бы не говорили о них, что они суть? Итак, в той мере, в какой философское познание не остается абстрактным умозрением чистых сущностей, оно должно посредством суждения наделить их реальным существованием.

Высказывать суждение — значит утверждать, что выражаемое понятием есть либо сущее, либо определение некоторого сущего. Суждения всегда утверждают, что некоторые сущности соединены с существованием или отделены от него. Ибо суждения соединяют с сущностью в мышлении то, что соединено с нею в реальности; и отъединяют от нее в мышлении то, что отъединено в реальности. И это нечто, которое таким образом присоединяется или отделяется, есть существование — либо способ существования сущности, либо сам факт ее бытия. В этом последнем случае — случае экзистенциального суждения — акт познания в точности повторяет акт существования самой познаваемой вещи. Если я говорю: χ есть, то сущность χ выполняет в моем суждении тот самый акт существования, какой выполняется в сущности х. Если я говорю: χ не есть, я мысленно отделяю сущность х от актуального существования, потому что реально χ не обладает существованием. Вот почему абстракция может законным образом мыслить отдельно то, что в реальности едино, а суждение не может. Если оно это делает, то изменяет собственной функции. Ибо задача абстракции — временно изъять из некоторого целого принадлежащую ему часть; в то время как задача суждения — интегрировать или реинтегрировать эту часть в целое. Суждение истинно, когда оно нормально, а нормально оно тогда, когда соединяет соединенное в реальности и разъединяет реально разъединенное. Таким образом, абстрактное знание касается одних только сущностей, а суждение касается существования [1105], т. e. реальности. Следовательно, обе процедуры равно необходимы для познания, т. е. постижения реального сущего. Каким бы фундаментальным ни было различие между абстрактным знанием и суждением, никогда не следует мыслить его как разделение. Рассудок может абстрагировать сущность от сущего и временно рассматривать ее, как если бы она была отделена от исходного сущего. Но она не отделена, ибо essentia всегда принадлежит некоторому esse; и даже тогда, когда рассудок мыслит ее отдельно, сущность не отрывается от реального сущего. Если соединяющая ее с сущим жизненная связь рвется, сущность умирает, и никакое реальное знание из нее произойти не может.