Этьен Жильсон - Избранное: Христианская философия

Naturalis indifferentia libertatis in eo consistit, ut tam unum quam huic oppositum eligere possit. Sive, ut cum arbitrio rationis unum illi praeferendum alteri proponitur, ad utrumvis inclinare se possit; nee ad unum necessitate ulla determinante trahatur. Quod eo sensu intelligi volumus, quo Tridentini Patres decrevemnt, sic assentiri liberum hominis arbitrium, ut possit dissentire si velit. Nee enim praejudicium de alterutra parte facimus illius controversiae, quae jamdudum magna et acuta ingenia, salva catholica ventate in scholis exercet. Altera est indifferentia, cum sic habet voluntas utriusvis optandi potestatem, ut neutram in partem sit affecta, sed paribus momentis in utrumque propendeat, quam ίσορροπίαν Graeci, Latini aequilibrium nominant. Ut cum duplici via aeque commoda eo quo intendimus pervenire possumus, non magis in unam quam alteram tenendam propensi sumus; sed absoluta est ad eligendum voluntatis optio» [3*](Ibid., III 11,2, p. 222).

«Haec autem indifferentia vel adimi ex toto potest, vel ab ea plus minusve recedi, integra manente priori, quae est libertatis essentia. Nam et naturales affectus ab ortu ipso inditi, et habitus usu et actionum assiduitate roborati, et morbi ac perturbationes saepe voluntates impellunt, ac velut pondere quodam alteram in partem deprimunt. Meminerit itaque lector eruditus, indifferentiam aliam esse nativam et insitam, quae eleclionis indifferentia nominetur: aliam accidentem et adventitiam, quae indifferentia propensionis vel affectus dici poterit. Sic determinate sive necessitas quae indifferentiae illi respondet, similiter duplex est: una est absoluta quae naturalem et ουσιώδη tollit indifferentiam, cujusmodi est absoluta necessitas tam simplex quam violenta; tametsi haec intimam voluntatem nunquam afficit, ac proinde nunquam libertatem eripit, sed fictione sola et ύποθετικως, si quidem esse posset in re rum natura, adversari et illam perimere dicitur. Altera est κατά τι et quadamtenus, vel. ut vulgo Scholae nuncupant, secundum quid; ad quam vis omnis et necessitas extrinsecus cogens, ac violenter impellens referri debet: ut sunt dolores, cruciatusque corporis, metus ingruentis mali ac proposita pericula, vehementes concupiscentiae motus et quae passiones vocantur: et innumera id genus alia, quae constantes animos saepe labefactant, nec tamen eligendi libertatem ex toto detrahunt, neque liberum arbitrium absolute determinant. Quo et servilis ille status animi ac voluntatis attinet, verae ac laudabili oppositus libertati, cum homo vitiis irretitus sub peccati ac Diaboli servitutem trahitur, et intestinum illud sentii ac domesticum praelium, quod in se magnus experiebatur ac lugebat Apostolus cap. 7 ad Romanos. Haec enim omnia etsi magna vi et impetu libertatem quatiunt et in praeceps abripiunt, non tamen invitam dimovent, nec indifferentiam, hoc est utriuslibet amplectendi jus ас potestatem auferunt» [4*](ibid., III 11, 3, p. 222–223)

«Haec quanto a nobis operae pretio animadversa notataque fuerint sciet, qui praecipua contrariae factionis argutnenta in hoc uno verti cardine cognoverit, ut indifferentiam eximant e natura definitioneque libertatis. Ac sunt absurda quatuor quae adversus illam Dogmatistes novus (scil. Jansenius) opponit, tanquam consectaria communis opinionis: quae ex duplici constituta a nobis indifferentia facillime diluuntur. Nec est necesse dividi ac singillatim illa proponi. Est enim vis eadem omnium et una responsione solvuntur.

Igitur si in indifferentia liberi arbitrii natura ponitur, sequi ex eo dicit, omnia illa quibus alterutram in partem voluntas trahitur, repugnare arbitrii libertati, quoniam illam extrahunt ab indifferentia agendi, eamque determinate faciunt agere vel non agere, velie aut non velie. Tales sunt concupiscentiae motus: omnes item habitus et consuentudines animi sive bonae, sive malae, quae directe repugnant aequabilitati istius indifferentiae. Vel puero facile est quarti haec cassa sint et ludicra discere. Non enim quaecumque voluntatis indifferentia vel ad essentiam pertinet libertatis, vel istis rebus violatur ac minuitur. Sed sola ilia, quae accidens est liberae voluntatis perfectio. Nam prior et naturalis nee ulla fit accessione major, nee decessione minor: sed in individuo posita, id unum postulat, nulia uti determinante necessitate sic uni consentiat, ut dissentire possit si veliti hoc est ut in utrumlibet ferri ас movere se possit. Quamobrem uno hoc ictu brevissimae responsionis totum illud genus labat argumenti, quod ex loco isto moliuntur, et magnis clamoribus intentant» [6*](ibid., III 11, 4, p. 223).

«Что касается свободного выбора, я совершенно не видел того, что об этом писал досточтимый отец Пето; однако, исходя из вашего способа объяснения вашего мнения по этому вопросу, мне не кажется, что мое мнение очень далеко от этого» (Письмо к Мелану от 2 мая 1644 г. — IV 115) [7*].

«Ведь прежде всего я умоляю Вас отметить, что я вовсе не говорил, будто человек остается безразличным лишь в том случае, когда ему недостает знаний; я говорил, что он тем более безразличен, чем меньше ему известно причин, которые заставили бы его предпочесть один выбор другому: этого, как мне кажется, никто не может отрицать» (ibid.) [8*].

«И я согласен с Вами в отношении Ваших слов, что мы в состоянии отменить свое суждение (suspender son judement), но я постарался объяснить, с помощью какого средства можно его отменить. Ибо мне кажется достоверным, что ex magna luce in intellectu sequitur magna propensio in voluntate [10*]; a именно, когда мы очень ясно видим, что для нас пригодна какая-то вещь, нам очень трудно, более того, как я думаю, невозможно — пока мы в этом убеждены — прекратить бег нашего желания. Но так как в природе души заложено свойство задерживать внимание на одной и той же вещи не более чем на мгновенье, в тот самый момент, когда наше внимание отвращается от причин, убеждающих нас в пригодности для нас данной вещи, и мы лишь удерживаем в памяти промелькнувшую у нас мысль о ее желаемости, мы способны представить нашему сознанию другие причины, заставляющие нас усомниться в желаемости этой вещи, и таким образом отменить свое суждение и даже, быть может, вынести суждение противоположное» (ibid., 115–116) [11*].

Заметим, насколько Декарт в этом пункте согласен с Янсением. См. с. 223 наст. тома.

«Итак, поскольку Вы усматриваете свободу не в безразличии как таковом, но в реальной и положительной способности самоопределения, между нашими мнениями существует разница лишь в названии: ведь я признаю, что в воле содержится такая способность. Но поскольку я никак не усматриваю, чтобы воля была иной, когда она сопровождается безразличием (каковое Вы признаете несовершенством), нежели тогда, когда она им не сопровождается, и в нашем сознании нет ничего, кроме света — как в сознании блаженных (bienheureux), осененных высшей благодатью, — я называю свободным главным образом все то, что добровольно, вы же хотите применить это имя к способности самоопределения, сопровождаемой безразличием. Однако в том, что касается имен, я ни к чему не стремлюсь сильнее, чем к тому, чтобы следовать обычаю и образцу» (loc. cit., IV 116) [12*]. Мы помним, что с точки зрения молинистов блаженные не свободны, и возможно, что Мелан напомнил Декарту это утверждение, явно повторенное Пето: «Amor autem beatorum, cum in summum bonum ac finem ultimum feratur perfecte, et cujus modi in se est cognitum, non ex electione oritur: adeoque nec a libero arbitrio, cujus propria est electio» [13*](op. cit., III 12, 22, p. 235).

«Что касается живых существ, не обладающих разумом, то ясно, что они не свободны, поскольку не обладают упомянутой положительной способностью к самоопределению; у них есть лишь чисто отрицательная способность не поддаваться принуждению и силе» (loc. cit, IV 117) [14*].

Ibid., p. 117, lig. 6-10 [15*].

Ibid., lig. 11 [16*].

«…и я вовсе не верю, что для свершения зла необходимо ясно усматривать, что совершаемое нами дурно. Достаточно усматривать это смутно или всего только припоминать, что мы некогда считали это дурным, никак иначе этого не расценивая или, иначе говоря, не обращая внимания на доказательные для такого мнения аргументы. Ведь если мы усматриваем зло ясно, это делает наше прегрешение немыслимым на то время, когда мы видим его таким образом; вот почему говорят, что omnis peccans est ignorans [17*]» (ibid., lig. 10–21) [18*].

«При этом люди не перестают стремиться к заслугам: ведь, ясно усматривая, что надо делать, люди неукоснительно это выполняют — без какого бы то ни было безразличия — так, как это выполнял Иисус Христос в земной жизни» (ibid., lig.21–24) [19*].