Кен Уилбер - Один Вкус

Я достал видеофильм, и мы все его посмотрели. Сэм говорит, что я ставлю себя в абсолютно дурацкое положение, показывая такие вещи, поскольку это выглядит такой саморекламой, таким бахвальством. Возможно, и так. Но для меня это просто объективное событие. Очень жаль, что испытуемым не был кто-нибудь еще, поскольку среднего зрителя результаты просто поражают. Они действительно привлекают внимание, причем гораздо больше, чем мои книги. Фильм вполне убедил будущего психиатра, как убеждает практически любого ученого, которому я его показываю.

Я начал делать эти видеофильмы — входить в различные виды медитативных состояний и записывать на пленку соответствующие картины электрической активности мозга на электроэнцефалографе — в качестве части интегрального подхода к изучению более высоких состояний и уровней сознания (для выявления корреляций между тем, что я называю Верхним Левым сектором — субъективным сознанием — и Верхним Правым сектором — объективным мозгом). Я уже обнаружил, что действительно существуют отчетливо различающиеся картины волн мозга для различных видов и уровней медитации. Это как минимум могло бы служить простым предварительным проектом для более контролируемых и адекватных исследований. И разумеется, Чарльз Александер и специалисты по трансцендентальной медитации (ТМ) проводят такого рода исследования на гораздо более высоком уровне, и я большой поклонник их работы. Большинство моих друзей, видевших фильм — Роджер Уолш, Френсис Воон, Майкл Мёрфи, Тони Шварц, Леке Хикстон, — сразу же оценили полезность этого общего типа исследований.

Так или иначе, посмотрев фильм, люди, как правило, становятся очень серьезными — я думаю, серьезными в хорошем смысле, поскольку он показывает им, что происходит нечто поистине значительное, что изначальное осознание — это не просто идея, которую вы заучиваете, а результат реальной практики, действительно изменяющей все ваше существо. Видя это, некоторые люди приходят в уныние, поскольку думают, что они на это не способны, но у большинства фильм вызывает воодушевление и желание заниматься подлинной духовной практикой и следовать поток постоянного сознания во всех состояниях — бодрствования, сновидения и глубокого сна, — таким образом, находя тот неизменный луч Духа, который недвусмысленно говорит со всеми и каждым из нас.

Суббота, 12 апреля

Утром собирается ненадолго зайти Сэм. Я пригласил заглянуть ко мне рабби Залмана Шахтер-Шаломи с его женой Евой, чтобы познакомиться с Сэмом. Залман — сияющий, красивый, благословенный. Он — лидер движения Иудейского возрождения и большой ученый, особенно в области Каббалы и еврейского мистицизма. Кроме того, именно он привлек к иудаизму Майкла Лернера. Майкл поражает меня как идеальный духовный наследник Залмана — у них обоих один и тот же огонек в глазах. Новая книга Майкла «Политика смысла» — важная попытка соединить либерализм и духовность (как и его журнал «Тиккун»). Но когда Майкл последний раз был в Боулдере, он рассказал мне, как он разочарован книгой, поскольку ее пришлось так радикально редактировать, чтобы сделать более «доходчивой» (он больше доволен своей предыдущей книгой «Возрождение иудаизма»).

История Майкла — настоящий рассказ-предостережение о том, что либеральные средства массовой информации в этой стране стремятся сделать со всем «духовным». Мою собственную политику можно вполне точно охарактеризовать как постконсервативную, постлиберальную. Я работаю над несколькими книгами как раз на эту тему. И у консерватизма, и у либерализма есть свои достоинства и недостатки, и нам необходимо сочетать их лучшие стороны и отбрасывать худшие.

Главное достоинство либерализма — его акцент на индивидуальных правах человека, а главный недостаток — его оголтелый страх перед Духом. Современный либерализм формировался в эпоху Просвещения, главным образом в качестве противодействия мифической религии, что было естественно и необходимо. Но либерализм впал в типичное до/над заблуждение: он посчитал всю духовность не более чем дорациональным мифом и потому отбрасывал и всю надрациональную духовность, что было абсолютной катастрофой. (Как сказал бы Рональд Рейган, «он выбрасывал ребенка вместе с посудой».) Либерализм пытался убить Бога и заменить надличностный Дух эгоическим гуманизмом, и хотя я придерживаюсь многих либеральных социальных ценностей, это его прискорбная оборотная сторона, этот страх всего Божественного.

Одно из достоинств типичного консерватизма состоит в том, что он полагается на Дух, а один из его недостатков в том, что этот «дух» почти всегда оказывается дорациональным, мифическим, фундаменталистским, этноцентрическим. В результате консерваторы немного чересчур стремятся навязывать вам свои убеждения и свои «семейные ценности», и, поскольку Бог на их стороне, они вполне уверены в правильности своей программы, от более настойчивого проведения которой совсем недалеко до охоты на ведьм.

Фокус заключается в том, чтобы взять лучшее у них обоих — индивидуальные права и духовную ориентацию — и сделать это, показав, что либеральные ценности укоренены в надрациональном, а не дорациональном Духе. Такая духовность будет постлиберальной, эволюционной и прогрессивной, а не долиберальной, реакционной и регрессивной.

Она также будет политической в самом широком смысле, в том, что ее единственное главное побуждение — сострадание — выливается в общественное действие. Однако постконсервативная, постлиберальная духовность не может служить государственной политикой (надрациональная духовность сохраняет рационалистическое разделение Церкви и государства, равно как и либеральное требование, чтобы государство не защищало и не пропагандировало какой-то один излюбленный вариант правильного образа жизни). Те, кто хочет «преобразовать» мир, заставив нас всех принять их новую парадигму, либо их Бога или Богиню, либо их вариант Геи, либо их любимую мифологию, должны, по определению, считаться реакционными и регрессивными в наихудшем смысле — долиберальными, а не постлиберальными, — и потому от их глобальной программы всегда недалеко до их собственных вариантов охоты на ведьм. Напротив, подлинно постлиберальная духовность существует как культурное воодушевление, как фоновый контекст, который не принуждает к подлинной духовности, а скорее создает возможность для ее возникновения. [Дальнейшее обсуждение этой темы см. в записи от 10 декабря.]

Майкл Лернер работает над этой важнейшей проблемой, и я оказываю ему решительную поддержку. Его организация хотела присудить книге «Пол, экология, духовность» свою премию по этике, но я не слишком стремлюсь к известности, и потому мы стараемся выработать какой-то способ моего сотрудничества в «Тиккуне» в качестве постоянного обозревателя. Я не уверен, могу ли я с этим справиться, но это очень соблазнительно.