Макс Шелер - Человек в эпоху уравнивания

Если, таким образом, речь идет о будущем человека и его новом образе, то я могу позволить себе думать только о таком образе будущего, который соответствует не автоматически наступающей — позитивно или негативно направленной - трансформации органических природных задатков человека, но который представляет собой прежде всего "идеал", доступный его свободному самоформированию формированию той чрезвычайно пластичной части его существа, которая, прямо или косвенно, доступна духу и воле. То, что идет от духа, идет не автоматически, не само собой. Оно должно быть взято в руки. В этом смысле верны слова француза Гратри: "Не только каждый в отдельности, но и все человечество может кончить и как святой, и как негодяй, в зависимости от того, чего оно хочет". Человек — это существо, сам способ бытия которого - это все еще не принятое решение о том, чем оно хочет быть и стать.

Но если и должно быть имя у идеала, то идеал для человека это "всечеловек", а не "сверхчеловек", задуманный уже с самого начала отдаленным от массы и всякой демократии. Сверхчеловек. как и недочеловек, должен, однако, в идеале всечеловека стать человеком.

В ходе своего становления, известного нам, вплоть до сегодняшнего дня человек проявил себя как существо, наделенное необычайной пластичностью. Поэтому для всякого философского направления является величайшей опасностью понимать идею человека слишком узко, выводить ее из одного только естественного или только исторического образа или усматривать ее в одной такой узкой идее. Идея "animal rationale" в классическом смысле была слишком узка: "homo faber" позитивистов, "дионисический человек" Ницше, человек как "болезнь жизни" в новых панромантических учениях, "сверхчеловек", "homo sapiens" Линнея, "l'homme machine" Ламетри, человек только "власти", только "Libido", только "экономики" Макиавелли, Фрейда и Маркса, сотворенный Богом и падший Адам — все эти представления слишком узки, чтобы охватить человека целиком. Все это — как бы идеи вещей. Но человек — не вещь, он есть направление движения самого универсума, самой его основы. Человек есть "микрокосм и одухотворенное живое существо" — я надеюсь, что эти идеи — уже не слишком узкие петли для многообразия его возможностей и форм. Итак, отворим просторы человеку и его сущностно бесконечному движению и — никаких фиксаций на одном "примере", на одной, естественноисторической или всемирно-исторической форме! "Человечество несет в себе неограниченное число возможностей развития — оно таинственнее и величественнее, чем обычно думают". (Л. фон Ранке) Правда, всечеловек в абсолютном смысле — идея человека, раскрывшего все свои сущностные возможности, — едва ли нам близок; он далек от нас так же, как и Бог, который, поскольку мы постигаем его сущность в духе и в жизни, есть не что иное, как Essentia * человека — но только в бесконечной форме и бесконечном многообразии. Для каждой эпохи мировой истории существует, однако, относительный всечеловек, некий доступный Максимум всечеловечности, относительный Максимум участия во всех высших Формах человеческого бытия. То же самое относится и к нам. Позвольте мне для характеристики этого относительного, доступного нам сегодня всечеловека как направляющего идеала исходить из задачи наступающей мировой эпохи:

Если бы на вратах грядущей эпохи мировой истории я должен был написать название, которое бы передавало всеохватывающую тенденцию этой эпохи, то, как мне кажется, ей подходило бы только одно — "уравнивание". Уравнивание почти всех характерных специфических естественных особенностей, как физических, так и психических, которые свойственны человеческим группам как таковым, на которые можно подразделить все человечество и — одновременно — мощный рост духовных, индивидуальных и относительно индивидуальных, например, национальных различий: уравновешивание расовых напряженностей, уравнивание менталитетов, воззрений на Я, мир и Бога в больших культурных кругах, прежде всего Азии и Европы. Уравнивание специфики мужского и женского типов духа в их борьбе за господство над человеческим обществом. Уравновешивание капитализма и социализма, а тем самым — классовых логик и классовых состояний и прав между высшими и низшими классами. Уравнивание в распределении политической власти между так называемыми культурными, полукультурными и первобытными народами; уравнивание относительно более примитивного и в высшей степени цивилизованного менталитета. Относительное выравнивание юности и зрелости в смысле ценностного отношения к их духовным позициям. Уравновешивание специального научного знания и образования человека, физического и умственного труда. Уравновешивание сфер национальных экономических интересов и того вклада, который нации вносят в общую культуру и цивилизацию человечества в смысле его духовного и цивилизационного развития. Наконец, это и уравнивание односторонних идей о человеке, несколько типов которых я назвал выше.

Заметим: эта тенденция к уравниванию при постоянно растущей дифференциации духовного индивидуума "человек" — это уравнивание относится не к тем вещам, которые мы "выбираем". Оно — неотвратимая судьба. Кто ему противится, кто хочет культивировать какой-нибудь так называемый "характерный", "специфический" идеал человека, уже пластически сформированный в ходе истории — тот попадет впросак. Словно заваленный барахлом антикварный магазин, сегодняшний мир переполнен желанием реанимировать все возможные стилистические формы вида "человек": "языческого" человека, "раннехристианского" человека, "готического" человека, "ренессансного" человека, "латинско-католического" человека (Франция), человека-"мужика" и т. д. Человечество молча пройдет мимо таких искусственных романтических устремлений.

Итак, если само уравнивание, как я сказал, — это неотвратимая судьба человечества, первым общим переживанием которого явилась на самом деле мировая война, — ибо лишь здесь впервые начинается общая история так называемого человечества, — то при всем этом задачей духа и воли является задача так управлятъ этим выравниванием групповых свойств и сил и так направлять их, чтобы оно соответствовало ценностному росту вида "человек". И это задача — причем первостепенной важности — для всякой политики.

Если прошедшая мировая эпоха была по своей фундаментальной структуре эпохой постоянно растущих и партикуляризующихся силовых напряженностей, как говорил Рудольф Эйкен, "силового развития", лишь сравнительно редко прерываемых мощными революционными разрядами — крестьянские войны, английская и французская революции, малая немецкая и великая русская революции, — то наиболее общей формулой, в которой можно выразить зарождающуюся мировую эпоху, представляется мне формула "эпоха универсализирующей разрядки сил в человеческих отношениях", или — эпоха уравновешивания сил. Одновременно, это такая эпоха, когда человек с помощью своего живого духа и сердца пытается вернуть себе господство над демонией овеществленных сил, выпущенных на свободу в прошедшую эпоху, чтобы поставить их на службу спасению человечества и осмысленной реализации ценностей. Любая политика, которая хочет быть просто путами и препятствием на пути этого судьбоносного уравновешивания, или одной из его частей, будет смыта могучим, непреодолимым стремлением к уравновешиванию. И всякая формально правильно поставленная политическая задача сегодня — это задача так управлять этим выравниванием в каком-либо месте и так направлять его, чтобы оно могло идти с минимумом разрушений, взрывов, крови и слез.