В. Васильев - История философии: Учебник для вузов

По утверждению Бернарда Шартрского, в подлинном смысле реальны лишь Бог, идеи (универсалии) и материя. Идеи — это первые сущности после Бога. Составные субстанции (сотворенные вещи) не являются истинно сущими, только их элементы, т. е. материя и идеи, реальны. Любовь к классическим авторам Фульберта, основателя школы, передалась в полной мере Бернарду, который, согласно преданию, утверждал: «Мы — карлики, сидящие на плечах гигантов. Мы видим больше вещей и вещи более удаленные по сравнению с тем, что видели древние, но не благодаря остроте нашего собственного зрения или нашему собственному росту, а потому, что древние поднимают нас до своей огромной высоты». В сочинениях брата Бернарда — Тьерри (Heptateuchon, букв. «Семикнижие», 1135—1141 гг.), Гильома из Конша («О философии мира», 1120— 1130 гг.) и Бернарда Сильвестра («О целокупности мира, или Мегакосм и микрокосм», 1143— 1148 гг.) подробнейшим образом излагается в первую очередь натурфилософская проблематика. Для того чтобы понять содержание текста Писания о сотворении мироздания, утверждалось Тьерри, богословию необходимо знакомство с науками арифметики, музыки, геометрии и астрономии (т. е. «квадривия»). Возвыситься умственно до начала числа — единицы — означает возвыситься от сотворенных вещей к их Творцу.

Все вещи, напоминает Тьерри, существуют только посредством Создателя, поэтому Бог — это «форма существования» (forma essendi) вещей. Тьерри, опираясь на мысль Августина, интерпретирует Бога Отца как единство (uni-tas) , поскольку единая единица есть начало числа и источник последовательного числового ряда; Бога Сына — как «равенство», «ведь единица не может родить ничего, кроме равенства с этой же единицей»; а Бога Духа Святого — как такое «согласие» между «единством» и «равенством», при котором становится невозможным умножение божественной сущности (единица, помноженная на саму себя, равняется единице). Именно потому, что «единство есть первое и уникальное бытие всех вещей (cum autem unitas omnium rerum primum et unicum esse sit)», а Бог, согласно Тьерри, есть «первичное и уникальное единство», единственной «формой существования всех единичных вещей» является Бог, который, однако — ни числами, ни вещами — никак не исчерпывается и не исчисляется.

Творение универсума описывается у Тьерри как последовательное развертывание из абсолютно простого божественного первоединства математических множеств, т. е. единств «составных». Перед лицом первоединства сперва с необходимостью возникает материя как чистая «зеркальная» восприимчивость. Она проникается отражениями вечной божественной простоты, и тем самым единство в ней предстает и умноженным, и разделенным. В дальнейшем материя расслаивается на четыре элемента (земля, вода, воздух, огонь), которые, взаимодействуя между собой, «овеществляют» природное многообразие математических форм. Тьерри был первым, кто начал использовать в преподавании сочинения Аристотеля по силлогистике (аподиктической, диалектической и софистической): «Первая аналитика», «Топика» и «О софистических опровержениях». Среди прочих его «нововведений» следует также упомянуть две теории, принадлежавшие в прошлом Аврелию Августину и философу-неоплатонику Иоанну Грамматику (Филопону) (ок. 490 — 570 гг.), и получившие через одно-два столетия после Тьерри широчайшее применение: 1) августиновское учение о «семенных, порождающих смыслах» вещей (rationes seminales), т. е. неких заложенных Богом в сотворенные вещи началах, которые в «свернутом виде» заключают в себе все богатство возможностей, или потенций, последующего их развития; 2) филопоновское учение о наличии в сущих вещах некой движущей силы (impetus projecti), позволяющей объяснить непрерывность движения тела, которому прежде извне был сообщен первоначальный толчок.

Подобно другим представителям Шартрской школы, Гильом из Коншаисходил в своих философских суждениях из того, что античная (преимущественно платоническая) философия — как «истинное учение о явленном и неявленном бытии» — не вступает при правильном ее истолковании в противоречие с христианской верой. Отождествляя платоновские идеи с содержащимися в божественном Разуме (Логосе) вечными первообразами всех вещей, Гильом утверждает далее, что посредством (заимствованной из платоновского «Тимея») Мировой души (anima mundi) все эти первообразы осуществляются в тварном временном мире в качестве внутренне соприсущих вещам «врожденных форм» (formae nativae), образующих умопостигаемую структуру универсума. Мировая душа отождествляется у Гильома с животворящим Духом Святым (Быт. 1: 2) и в качестве принципа жизни всех сотворенных существ и совершенной гармонии мира одушевляет все тело целокупного космоса; весь мир представляет собой, таким образом, одушевленное существо, содержащее внутренне образ Творца — Его всемогущество (Бог Отец), мудрость (Бог Сын) и несказанную благость (Бог Дух Святой).

По утверждению Бернарда Сильвестра(или Бернарда Турского) сотворение мироздания произошло по причине вмешательства Духа божественного Провидения в жизнь предвечно существовавшей Природы и внесения Им благоустроенности и распорядка в первоматерию вещного мира, пребывавшую прежде (т. е. до акта творения) в хаотическом состоянии.

Бесспорно, крупнейшим философом-богословом и диалектиком «ранней схоластики» был Петр Абеляр(1079— 1142 гг.). Главные сочинения Абеляра: «Введение в теологию» (1113 г.); «Логика для начинающих» (1114 г.); «Глоссы к Порфирию» (3 кн.) и к «Категориям» Аристотеля; «Диалектика» (5 кн.) (1118— 1134 гг.); «Христианская теология» (1122— 1125 гг.); «Да и Нет» (в то же самое время); «Этика, или Познай самого себя» (между 1135 и 1139 гг.); «Апология против Бернарда», «Диалог между Философом, Иудеем и Христианином» (1141 — 1142 гг.) и знаменитая автобиография «История моих бедствий» (1132-1136 гг.).

Вопреки мнению Августина (в сочинении «О предопределении святых», 5) и Ансельма Кентерберийского, согласно которым следует прежде уверовать в истину Откровения, чтобы потом, по возможности, постараться дойти до ее разумного постижения, Абеляр заявляет, что адекватное понимание нами догмата только и делает веру возможной, так как «нельзя верить в то, что предварительно не было нами понято». Соответственно, принципом богословия Абеляра было не «верую, чтобы понимать» (credo ut intelligam), но «понимаю, чтобы верить» (intelligo ut credam). Исходя из утверждения, заявленного в Прологе к «Да и нет», согласно которому «сомнение приводит нас к исследованию, а исследование ведет нас к истине», Абеляр полагает, что «вера, не просветленная разумом, недостойна человека», и потому необходимым условием всякой истинной веры является предварительное исследование разумом ее содержания. Свое спекулятивное построение учения о Божественном Триединстве Абеляр начинает с полагания того, что Бог может быть «высшим и совершеннейшим Благом» только при том условии, если Он одновременно всемогущ, премудр и всеблагостен. Эти три момента единой божественной сущности, соответственно, и являют себя в Лицах Троицы: в Боге Отце («всемогущество»), в Боге Сыне («премудрость») и в Боге Духе Святом («благость»). Отношения указанных Ипостасей в божественном Триединстве подобно, по Абеляру, отношению, существующему между металлом, из которого сделана печать, формой, в которую этот металл отлит, и, соответственно, оттискивающей печатью в качестве вещи, состоящей из первых двух элементов. При этом внутренняя гармония совершенного Блага выражается в том, что Бог может то, что Он знает и хочет, хочет же то, что Он знает и может и т. д.