Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

Приведем высказывание Кропоткина, в котором он резюмирует свой биосоциологический закон взаимной помощи: «Хотя между различными видами, и в особенности между различными классами животных, ведется в чрезвычайно обширных размерах борьба и истребление, – в то же самое время, в таких же, или даже в еще больших размерах, наблюдается взаимная поддержка, взаимная помощь и взаимная защита среди животных, принадлежащих к одному и тому же сообществу. Общественность является таким же законом природы, как и взаимная борьба… Более того, как фактор эволюции, т.е. как условие развития вообще – она, по всей вероятности, имеет гораздо большее значение, чем взаимная борьба, потому что способствует развитию таких привычек и свойств, которые обеспечивают поддержание и дальнейшее развитие вида, при наибольшем благосостоянии и наслаждении жизнью для каждой отдельной особи, и в то же время, при наименьшей бесполезной растрате его энергии, сил» (170; 17-18).

Опираясь на изложенные основополагающие положения, и продолжая работу по теоретическому обоснованию анархизма, Кропоткин создает свою историософскую концепцию, также сочетающую в себе претензию на «научность» (огромное количество фактов и примеров) с явной тенденциозностью и односторонностью. Основные элементы историософского учения Кропоткина: теория многофакторности (при этом различные факторы, влияющие на общественный процесс, признаются равноценными), сочетание циклизма с наличием прогресса, отрицание важной роли «героев» и утверждение решающей роли народных масс в истории, идеализация «народного начала» и демонизация начала «государственного». Кропоткин убежден в том, что прогресс неизбежен, что жизнь создает новые формы общежития и новые тенденции, и нужно лишь уметь обнаружить их. На наш взгляд, если оптимизм и прогрессизм Кропоткина во многом были необоснованными и привели к краху многие его теоретические положения и прогнозы, то в самой его историософской концепции присутствует определенное противоречие между принципиальным циклизмом, отрицанием качественных скачков (что неизбежно вело к редукционизму на всех уровнях кропоткинского учения) и – верой в «конечный идеал» и в наличие прогресса в истории и природе.

Свое понимание истории Кропоткин выражает в следующих словах: «через всю историю нашей цивилизации проходят два течения, две враждебные традиции: римская и народная, императорская и федералистская, традиция власти и традиция свободы. И теперь, накануне великой социальной революции, эти две традиции опять стоят лицом к лицу» (182; 452). То в Египте, то в Азии, то в греко-римском мире, то в Западной Европе цивилизация проделывала один и тот же цикл: «И каждый раз развитие начиналось с первобытного племени; затем оно переходило к сельской общине; затем наступал период вольных городов и наконец период государства, во время которого развитие продолжалось некоторое время, но затем вскоре замирало» (182; 452).

Кропоткин предсказывает скорое крушение современной ему европейской цивилизации, но воспринимает это крушение не в трагическом и пессимистическом духе (как Достоевский, Ницше или Шпенглер), а как прелюдию к переходу от буржуазно-бюрократического индустриального общества к вольному анархическому коммунизму. Народные массы, склонные к взаимной помощи, творят горизонтальные учреждения, основанные на координации и согласовании интересов: род, обычное право, средневековый город, гильдию [106], а государство – демоническим образом возникающее, точно «бог из машины», душит, разрушает и уничтожает эти учреждения, приводит к их окостенению, централизации и иерархизации. Историософские взгляды Кропоткина в целом отличались определенным «черно-белым» схематизмом и безусловным историческим оптимизмом.

Отметив две основные тенденции в историческом процессе: первую (со знаком «плюс») – народную, самоуправленческую, федералистскую тенденцию и вторую (со знаком «минус») – государственническую, централистскую, имперскую, Кропоткин констатирует: «Очевидно, что анархизм представляет собой первое из этих двух течений – то есть творческую созидательную силу самого народа, вырабатывавшего учреждения обычного права, чтобы лучше защищаться от желающего господствовать над ним меньшинства» (182; 246). Таким образом, в учении Кропоткина анархизм предстает не просто как тенденция в истории мысли, не просто, как часть современной картины мира, но, фактически, как тенденция самой природной и общественной жизни – к самоорганизации и гармонии на началах свободы и неиерархической координации.

Важным элементом историософских взглядов Кропоткина и объектом детального рассмотрения русского анархиста была проблема социальной революции. В своих рассуждениях о революции Кропоткин основывался на подробном изучении опыта Парижской Коммуны, революции 1848 года и, особенно, Великой Французской революции. И, без сомнения, кропоткинское учение о революции было одним из наиболее бесспорных достижений русского анархиста.

По Кропоткину, революция есть неизбежный элемент эволюции, причем их диалектика осуществляется следующим образом: революция выдвигает новые цели, ценности и перспективы, мучительно ломает старое и на долгий промежуток времени вперед задает вектор для эволюционного развития, которое, в свою очередь, будет неторопливо подготовлять новую революцию. Говоря о соотношении эволюции и революции, Кропоткин писал: «Революции являются лишь существенной частью эволюции: никакая эволюция в природе не происходит без катастроф, без потрясений. За периодами медленного изменения следуют неизбежно периоды внезапных ускоренных перемен» (168; 49-50). «Всякая реформа – всегда компромисс с прошлым; она всегда довольствуется большим или меньшим его изменением; между тем, как революция порождает руководящую идею для будущего» (168; 15). Революция – это «тайфун», стихия, которую подготавливают тысячи людей, и которой невозможно управлять и руководить, когда она началась (поэтому никакая партия не может претендовать на роль «руководителя революции»).

По Кропоткину, массами в революции движет надежда; революции есть прежде всего, созидание, переворот во всех сферах жизни, интенсивное строительство нового: «Главное, что требуется для успеха всякой революции – это революционность мысли : способность выступить на новые пути жизни, способность изобрести новые формы борьбы и суметь понять те неясные указания на новый строй, которые дает народная жизнь. Всякая революция есть эпоха прогресса, в человечестве, и прогресс обусловливается, прежде всего, созидательным творчеством» (168; 162). Поэтому-то так важно еще до революции распространить новые идеи, сформировать революционное сознание и революционного субъекта (им, по Кропоткину, не может быть какая-то одна партия или класс, но лишь весь трудовой народ в целом). Зрелость, смелость мысли, новаторство, наличие революционной идеи – важнейшие элементы подготовительной работы в революционном процессе. Всем предыдущим революциям фатально не хватало именно смелости мысли: все они ориентировались на прошлое, а не созидали будущее – поэтому, в то время, как народ разрушал старое, буржуазия созидала новое и, разумеется, делала это в своих интересах: «Якобинская традиция давит на нас так же, как монархическая традиция подавляла и держала в плену французских якобинцев 1793 года» (168; 58).