Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

Революция, по Кропоткину, – это самоорганизация населения, вооружение народа, разрушение государства, экспроприация собственности, развитие местного и производственного самоуправления. А все это невозможно без местной инициативы, которая исключает оглядку «наверх», передачу монополии на принятие решений «центру». Индивидуальная инициатива – душа революции. Необходимо перерастание революции в мировую, необходима именно социальная революция (чисто политические требования Кропоткин оценивал не очень высоко), необходим союз рабочих и крестьян, необходимо, наконец, немедленно дать трудящимся жилье, продукты, одежду, чтобы они сразу ощутили смысл и значение наступившей революции для себя лично. Делая акцент на созидание в революционном процессе, на важность революционной идеи и творчества масс, Кропоткин негативно относится как к идее «революционного правительства», «революционной диктатуры», так и к связанному с ними систематическому псевдореволюционному террору. Он допускает стихийную народную месть своим поработителям и угнетателям, но считает, что институционализация террора предвещает наступление диктатуры нового правящего класса, душит индивидуальную инициативу и приводит к борьбе за власть между революционерами. Кропоткин пишет: «Народный террор, это – террор отчаяния и ответ на все угнетение и презрение правящих классов.

Но совсем другой характер носит террор, который возводится в «государственный принцип» и диктуется не чувством народной мести и отчаяния, а холодным рассудком во имя революционной идеи. Вот этого рода террор и дорог для якобинцев всех революций… Печально было бы будущее революции, если бы она не имела других средств, чтобы обеспечить свое торжество, кроме террора… Будучи оружием правителей, террор служит прежде всего главам правящего класса; он подготовляет почву для того, чтобы наименее добросовестный из них добился власти… Робеспьер привел к Наполеону» (168; 61, 65, 67). Эти свои теоретические положения Кропоткин впоследствии подтвердил, наблюдая трагический опыт Великой Российской Революции, узурпированной большевистской диктатурой.

Поскольку всякое правительство, всякая диктатура и всякая полиция, как бы она ни называла себя, есть синоним рабства, несвободы, подавления личной инициативы, то Кропоткин логично пришел к отрицанию идеи «революционного правительства», показав несовместимость этих двух понятий: «Революция есть синоним «беспорядка», переворота, низвержения в несколько дней вековых учреждений, ломки, и притом насильственной, установленных форм собственности, уничтожения каст, быстрой перемены в общепринятых взглядах на нравственность, или вернее на лицемерие, замещающее нравственность – словом, синоним освобождения личности и непосредственной ее деятельности (подчеркнуто нами – П.Р.). Революция есть нечто, прямо противоположное самой идее правительства, – отрицание его, потому что правительство есть поддержание «установленного порядка», консерватизм: т.е. стремление к сохранению существующих учреждений, безусловно враждебное личному почину и личной деятельности» (181; 244). Поэтому: «Пора, давно пора покинуть иллюзию революционного правительства, за которую пришлось столько раз и каждый раз так дорого расплачиваться! Пора сказать себе раз навсегда и признать за безусловно верное правило, за аксиому, что никакое правительство не может быть революционным! » (181; 260-261).

Как Кропоткин формулировал свою анархо-коммунистическую программу? Упомянем лишь самые основные ее моменты. Кропоткин переворачивает традиционное понимание как целей и форм производства, так и задач политической экономии: «…в политической экономии следует, прежде всего, изучать главу о потреблении … в революции первым делом ее будет перестройка потребления таким образом, чтобы жилища, пища и одежда были обеспечены для всех» (182; 360, см.также 180; 6 и 182; 188). Кропоткин в социологии и политической экономии выдвинул на передний план не государство, а личность и федеративный союз общин, объявил целью производства не прибыль, а удовлетворение потребностей человека, противопоставил идеям концентрации производства и разделения труда – задачи децентрализации производства и интеграции труда. Причем все эти смелые нововведения вовсе не были чистым прожектерством, но обосновывались Кропоткиным прежде всего тенденциями современной социальной жизни. Свой коммунистический принцип распределения по потребностям Кропоткин обосновывал общественным характером современного производства (и вытекающей из него не возможностью определить и измерить личный вклад каждого работника) и растущим, благодаря успехам науки и техники, изобилием произведенных продуктов. Общественному характеру производства, по Кропоткину, должны соответствовать и общественный характер распределения и потребления, необходимость преодолеть «анархию производства» и исходить не из погони за прибылью, а из потребностей реальных людей. Нынешнее состояние экономики, по мнению Кропоткина, заставляет «взять общество как нечто, производящее богатства, без возможности определить ту часть, которая возвращается к каждому в производстве. Нужно сорганизоваться в коммунистическое общество, – не для рассмотрения абсолютной справедливости, но потому, что стало невозможно определить участие индивидуума в том, что уже не является больше индивидуальной работой» (168; 78).

Более того, Кропоткин находит ростки коммунизма и анархии уже в современном обществе: множество союзов и организаций, основанных (хотя бы отчасти) на негосударственных и небуржуазных принципах. Это и научные общества, библиотеки, кооперативные и муниципальные учреждения, страховые союзы, артели, коммунальные службы, благодаря которым «за известную плату по столько-то в год, вы имеете право удовлетворять такой-то разряд ваших потребностей – за исключением, конечно, роскоши в этих потребностях» (168; 111). Разумеется, все это еще не вполне анархические и коммунистические начинания, но, по Кропоткину, – вполне определенные проявления тенденции в данном направлении.

Обосновав необходимость перехода к анархическому коммунизму и указав на соответствующую тенденцию в современном обществе, Кропоткин разворачивает и детализирует (вопреки всем собственным оговоркам о невозможности планировать будущее) подробную программу действий. Основные приоритеты в экономической сфере: абсолютный примат потребления над производством, интеграция физического и умственного труда (и соответствующее «интегральное образование»), «довольство для всех» (распределение по потребностям), совместная обработка земли городскими и сельскими жителями, обобществление и плановость производства, прямой обмен между городом и деревней, децентрализация и разукрупнение промышленности, преодоление уродливого деления народов на промышленные и аграрные при максимальном самообеспечении областей. По мнению Кропоткина, все это поможет сделать труд творческим, приятным и сократить его до пяти часов в день, предоставив людям обширный досуг для развития своей личности. Хотя в изложенной программе немало утопического и прожектерского, но, как нетрудно заметить, в ней содержится и много плодотворных и интересных мыслей.