Георг Лукач - Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

За методологической абстракцией "Феноменологии" стоит важная и плодотворная, фундаментальная мысль Гегеля, охватывающая существенные определения жизни, мысль о том, что отношение между индивидом и родом — сложный диалектический процесс, что активная роль индивида в генезисе самого рода, в развитии родового опыта неизмерима и неуничтожима. Хотя ограничение индивидуальным сознанием является методологической абстракцией "Феноменологии", хотя реально существующее воображение индивидуального сознания, полагающего, что оно может построить собственную действительность в своей чистой деятельности, есть не что иное, как самообман, трагический крах которого Гегель описывает в первой части "Феноменологии", роль индивидуального сознания в целостном объективном родовом процессе не есть пустая видимость, несмотря на самообман индивидуального сознания, а действительный, существенный момент всего движения.

Благодаря тому что Гегель придерживается взгляда на объективность, постоянно действенную саму по себе, он преодолевает субъективный идеализм типа Канта и Фихте, а благодаря тому, что он фиксирует решающую роль индивида, индивидуального сознания, он преодолевает механистическое понимание рода, которое было характерно для прежнего материализма, в том числе и для Фейербаха. Напомним о той критике, которую дал Маркс в шестом тезисе о Фейербахе для того, чтобы понять значение этой гегелевской мысли. Критикуя Фейербаха, Маркс сказал: "У него человеческая сущность может рассматриваться только как, род", как внутренняя, немая всеобщность, связующая множество индивидов только природными узами" [9]. Истинность гегелевского изложения состоит именно в том, что он понимает эту связь не просто как естественную, но как этап всеобщего процесса "отчуждения" (Entauperung).

Рассмотренные нами трудности изложения в этой части "Феноменологии" можно резюмировать следующим образом: индивидуальное сознание движется в действительности, отчужденной самой человеческой деятельностью, однако оно еще не пришло к постижению того, что объективность этой действительности — продукт им самим созданного "отчуждения" (Entauberung). Путь первой части состоит именно в том, чтобы довести индивидуальное сознание до этого постижения, до перехода к познанию.

Путь непрерывного восхождения индивидуального сознания (сознание — самосознание — разум) приводит ко все более тяжелым и трагическим конфликтам с "отчужденной" действительностью по мере развития индивидуального сознания, для того чтобы выйти из этих конфликтов и превратить дух, существующий до сих пор только в себе, в дух для себя — сущий и познающий себя как таковой (единство объективности и субъективности в практике и в опыте человеческого рода).

С этой точки зрения исторический путь, выражающийся в прогрессивном развитии ступеней сознания, необходим и в ином — новом отношении. Если Гегель видит в своей эпохе ту ступень в развитии духа, где дух может воспринять обратно в себя "отчуждение" (Entauperung), здесь уже получившее свою завершенность, то за этой идеалистической конструкцией, критику которой мы дадим позднее, скрыта правильная в историческом отношении мысль о том, что современное капиталистическое общество — по сравнению со всеми предшествующими — объективно создало максимум "отчуждения" (Entauberung). И трагическая форма, которую в конце этой части приобретает столкновение между индивидуальным сознанием и объективно существующим обществом, вновь выражает реально существующую тенденцию развития общества: человеческая индивидуальность в нашем современном смысле слова в действительности есть не продукт природы, а результат многотысячелетнего социально-исторического развития, вершину которого составляет буржуазное общество Нового времени.

Все гегелевские рассуждения о развитии индивидуального сознания на этой ступени должны быть поняты с точки зрения именно этой диалектики. Только так растворяется объективно необходимая видимость, которая в непосредственном индивидуальном сознании обретает самостоятельную форму и становится необходимой формой проявления всего развития родового опыта человечества. Гегель объясняет диалектику форм проявления индивидуального сознания следующим образом: "Понятие этой индивидуальности, поскольку она как таковая для себя самой есть вся реальность, есть прежде всего результат; она еще не проявила своего движения и реальности и выявлена здесь непосредственно, как простое в-себе-бытие… Это ограничение бытия не может, однако, ограничить действования сознания, ибо последнее ость здесь некоторое завершенное соотнесение себя с самим собою; соотношение с "иным" снято, а это соотношение было бы его ограничением… Эта определенная первоначальная натура свободно и целиком остающегося в ней сознания выступает как непосредственное и единственное настоящее содержание того, что составляет цель для индивида; хотя оно есть определенное содержание, но оно есть вообще содержание лишь постольку, поскольку мы рассматриваем в-себе-бытие изолированно; на самом же деле оно есть проникнутая индивидуальностью реальность — действительность в том виде, в каком она содержится в самом сознании как единичном сознании…" [10].

Подробное изложение отдельных этапов этого пути является задачей комментатора "Феноменологии духа". Эта задача не стоит перед данной работой. Мы ограничиваемся анализом отдельных существенных моментов, прежде всего тех, которые непосредственно связаны с исследуемой нами проблемой — отношением Гегеля к буржуазному обществу. Наиболее важный пункт первой части — роль труда в генезисе человеческого самосознания — был проанализирован нами там, где мы рассматривали главу "Господство и рабство".

Там мы подчеркнули ту важную для Гегеля мысль, что развитие самосознания совершается в труде, т. е. в сознании работающего раба, а не в сознании праздного господина. Однако в рабовладельческом обществе и при его разложении, которое завершается крахом Римской империи, труд предстает еще в абстрактной форме. Гегель, характеризуя стоицизм, скептицизм и возникающее христианство ("несчастное сознание"), описывает различные формы развивающегося сознания, причем он обращает внимание на абстрактный характер всех этих ступеней сознания, не постигающего ни действительность, ни человеческую деятельность.

Он так характеризует мировоззрение "несчастного сознания": "Сознание жизни, сознание своего наличного бытия и действования есть только скорбь об этом бытии и действовании, ибо в них оно имеет только сознание своей противоположности как сущности и сознание собственного ничтожества… Его мышление как благоговение остается диссонирующим перезвоном колоколов или теплыми клубами тумана, музыкальным мышлением, не доходящим до понятия, которое было бы единственным имманентным предметным модусом. Оно, конечно, становится для этого бесконечно чистого внутреннего чувствования его предметом, но столь приблизительно (so eintretend), что он вступает (eintritt) не как постигнутый в понятии предмет, а потому — как нечто чуждое… Поэтому сознание может обрести в наличии лишь могилу своей жизни… Так как оно не обладает этой достоверностью для себя самого, его "внутреннее", напротив, остается еще подорванной достоверностью себя самого; подтверждение, которое оно могло бы получить в труде и потреблении, есть поэтому именно такое подорванное подтверждение; или, лучше сказать, оно само должно уничтожить в отношении себя это подтверждение, так что оно, конечно, находит в нем подтверждение, но только подтверждение того, что есть оно для себя, т. е. подтверждение своего раздвоения.