Георг Лукач - Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества

В этом ограничении достигнутой здесь ступени познания мы снова сталкиваемся с общей фундаментальной проблемой гегелевской диалектики — с попыткой безусловно подняться над простым самопознанием капиталистического общества, что, однако, связано с неизбежностью осуществить это самовозвышение либо в форме утопии, либо в форме приспособляющегося "примирения", иными словами, сталкиваемся с неизбежностью "некритического позитивизма" и одновременно "некритического идеализма" гегелевской диалектики.

Однако, вследствие сложной многозначности, которая здесь существует для гегелевской философии, безусловно, необходимо подчеркнуть, какую же ступень в самопостижении духа представляет собой достигнутая ступень. Мы могли это увидеть и констатировать в диалектике Просвещения со стороны диалектики сознания. В заключительных же замечаниях рассматриваемой здесь главы Гегель подходит к этому вопросу со стороны диалектики бытия. Он констатирует, что на предшествующих ступенях "Феноменологии" недоставало для человеческого сознания мира, посюсторонней действительности. Именно в этом осуществленное и развитое капиталистическое общество несет с собой нечто новое в истории. "Это недостающее достигнуто в полезности постольку, поскольку чистое здравомыслие обрело в ней положительную предметность; в силу этого чистое здравомыслие есть действительное внутри себя удовлетворенное сознание. Эта предметность составляет теперь его мир; она стала истиной всего предшествующего мира, как идеального, так и реального… Полезное есть предмет, поскольку самосознание проникает в него и поскольку единичная достоверность себя самого находит в нем свое наслаждение (свое для-себя-бытие); оно таким образом здраво рассматривает предмет, и этот здравый взгляд заключает и себе истинную сущность предмета (состоящую в том, что он есть нечто проницаемое для взора или есть для некоторого "иного"); само это здравомыслие, стало быть, есть истинное знание, и самосознание столь же непосредственно обладает всеобщей достоверностью себя самого, своим чистым сознанием в том отношении, в котором, стало быть, соединены как истина, так и настоящее бытие и действительность. Оба мира примирены, и небо пересажено на землю" [37].

Согласно гегелевскому пониманию, капиталистическая действительность соответствует тому диалектическому взгляду, который в качестве самопознания общественно развитого человека впервые нашел свое выражение в Просвещении. Действительность и истина обоих движений — реально общественного и идеологического — и есть основа той непреодолимости, с которой они проникают в мир действительности и в мир мышления. Это непреодолимое движение человеческого духа к более высокой ступени своего развития — к наивысшей ступени отчуждения (Entauberung), ведущего к возвращению в субъект — имеет в "Феноменологии" ещё третий, высший и крайний "образ мира", а именно французскую революцию и террор 1793 г. И здесь Гегель подчеркивает непреодолимость этого движения. Капитализм и Просвещение должны были привести к высшей форме-"отчуждения" (EntauBerung) — "абсолютной свободе", должно было начаться ее триумфальное движение в мире. "Эта нераздельная субстанция абсолютной свободы возводится на мировой престол, и никакая сила не в состоянии оказать ей сопротивления" [38]

Представления Гегеля о французской революции нам уже известны. Следовательно, нет необходимости останавливаться на них подробнее. Упомянем лишь в качестве резюме некоторые моменты. Гегель прежде всего подчеркивает, что французская революция означает прерыв в мировой истории, что после нее ни один из предшествующих "образов мира" не может возвратиться в старой форме. "Все эти определения потеряны в том ущербе, который испытывает самость в абсолютной свободе…" [39]

Мировое состояние, которое здесь возникло, возникло на обломках старого и представляет собой действительное снятие в гегелевском смысле слова. Даже "абсолютная свобода", "якобинский террор", согласно пониманию "Феноменологии духа", также исторически неизбежны: они составляют абсолютный высший пункт "отчуждения" (EntauBerung), поворотный пункт, на котором может возникнуть возвращение "отчуждения" (Entaufierung) к субъекту. "Таким образом, абсолютная свобода сгладила в себе самой противоположность всеобщей и единичной воли; отчужденный от себя дух, доведенный до крайней точки своей противоположности, в которой еще различаются чистое проявление воли и то, что проявляет чистую волю, низводит эту противоположность до прозрачной формы и находит в ней себя самого" [40].

Но достигнутая здесь ступень "примирения" с действительностью — ступень якобинского террора, делающая возможным исполнение Робеспьером роли Тезея для буржуазного общества — оказывается действительным "примирением" с этим буржуазным обществом. Иначе говоря, так же как в ранних лекциях иенского периода в "абсолютной свободе" уничтожены те моменты, в которых, согласно Гегелю, было представлено нечто большее, чем уничтожение феодальных пережитков и высвобождение всех сил буржуазного общества. Гегель называет абсолютную свободу "совершенным взаимопроникновением самосознания и субстанции", однако, он делает следующую оговорку: "…взаимопроникновение, в котором самосознание, на опыте узнавшее негативную по отношению к нему силу своей всеобщей сущности, хотело бы знать и найти себя не как это особенное, а только как всеобщее, и потому могло бы вынести и предметную действительность всеобщего духа, исключающую его как особенное" [41].

Несмотря на стилистическую неясность этого места, из него с неоспоримой очевидностью вытекает, что под особенным следует понимать сохранение, высвобождение капиталистического общества, в то время как всеобщее, всеобщность означает здесь переход формального, юридического, социального равенства в подлинное социальное равенство. Мы уже знаем из многих ранее приведенных цитат Гегеля, что он отчетливо видит фактическое неравенство в буржуазном обществе именно на основе того равенства прав, которое было создано французской революцией, и именно это реалистически понятое состояние общества при капитализме им осмысливается и утверждается как прогрессивное, в то время как любой выход за состояние общества, ликвидировавшего феодальные привилегии, и всякий шаг на пути к созданию действительного равенства отрицаются им "как пустая болтовня". Поэтому "сумятица" абсолютной свободы должна успокоиться и из нее должна возникнуть примиренная с собой, совершенная форма буржуазного общества.

Вместе с этим возникает та проблема, которую мы уже отчасти обсудили при анализе "трагедии нравственности", появляется, правда, в модифицированной форме вследствие и измененного политического состояния мира, и специфической методологии этого произведения. Укажем прежде всего на изменившееся политическое состояние мира. Хотя "Феноменология" была, в сущности, закончена, когда разыгралось иенское сражение, но Аустерлиц и многие другие акты наполеоновской империи уже состоялись, так что битва под Иеной могла вызвать у Гегеля не резкое изменение ранее отстаиваемых взглядов, а лишь их дальнейшее утверждение. И это общее положение соответствующим образом было отражено в заключительной части "объективного духа", и особенно в изображении Германии.