Эмануил Ласкер - Борьба

Ни одно существо не родилось без надежды. Надежда – движущая сила всей жизни. Но ведь множество людей живут без веры. Вера – это мужество после поступка, и поэтому она придает силу для совершения поступка, это миротворец, самый младший член семьи чувств. Вера есть убежденность в справедливости происходящего, это выражение доверия и самоотдачи. Так как вера по своей глубинной сути основана на идее справедливости, то разделять ее может лишь то существо, которое проникнуто чувством справедливости. Тому, у кого нет веры, нельзя приказом помочь обрести ее. Вера должна вырасти, как растение. Она питается опытом, которого набирается человек, выполняя большую работу, переплывая океан на парусном судне, поднимаясь в гору по крутым отвесным склонам, принимаясь за поиск ценных истин, борясь со злыми силами.

То, что носит общее обозначение «вера», – явление иного рода. Это выродившееся растение, вызывающее чувство упоения, но появиться оно может лишь через громадные страдания. Такая вера обещает блаженство, как это понимают дети, и грозит всем, кто не захочет сочувствовать, ужасной карой. Такая вера полна предрассудков и в основе своей несправедлива.

Вера, доверие к Господу, что он, тот, кто дает хлеб всякой малой птице, не забудет и человека, что к нему можно взывать лишь тогда, когда воля и разум сделали свое черное дело. Корабельщики, забывшие свои обязанности, идут ко дну. Если же они старались изо всех сил, они должны верить и ничего не бояться. Вера – это миротворец в борьбе. Тот, кто не верит, тот духовно погибает в своих сомнениях и страхах. Его удел – быть несчастным.

Тот, кто по привычке отдается надежде и вере, не используя при этом ни волю, ни разум, тот нарушает заповедь справедливости. Потому что он предоставляет другим людям выполнять свою, необходимую для жизни часть работы в этом мире. Он зарабатывает хлеб свой насущный не в поте лица своего.

После того как Иисус Христос был распят, нашлись многие, кто захотел объяснить суть его образного языка, и распаленный человеческий мозг создал тысячи различных мнений. В конце концов простые прекрасные истины, содержащиеся в учении Христа, были снова запрятаны в мистические одежды. Было сказано, что милость Господа распространяется только на верующих. Но не весь ли мир является доказательством и носителем милости божьей? Многочисленные страдания появились в мире из-за этой мистики.

Савонарола начал борьбу против этой мистики. Он был истинным последователем учения Христа. Когда враждебно настроенные священники предали его огню и один мальчик добавил к связке хвороста еще одну палку, Савонарола воскликнул: «О, святая простота!» Каким бесконечно справедливым и кротким было это суждение мученика!

Из пепла Савонаролы возникли другие борцы. Многие из них пали, но на их место тут же вставали новые, высоко подняв светоч просвещения. Современности предстоит продолжить и завершить это историческое дело.

Мистическое рассмотрение жизни должно разрушиться, поэтому надо атаковать мистическое рассмотрение борьбы. Что такое борьба и победа? Подчиняются ли они законам, которые разум может осознать и установить? И какие же это законы? Вот в чем проблема.

В военной науке обычно делают различие между стратегией и тактикой. Стратег приказывает выполнять определенные движения и маневры, тактик подчиняется приказам, не вникая в их причины. Тактик выполняет задачи, которые ставит стратег. Стратег должен знать целостную картину войны, тактик нет. Он должен лишь исследовать обстоятельства, которые облегчат решение порученной ему задачи, и взвесить их. Каким бы значительным ни казалось различие между тактиком и стратегом в войне, в принципе не так оно и велико. Ведь разница заключается лишь в объеме поставленных задач.

Война хотя и является очень интересной формой борьбы, но ни в коем случае не единственной имеющей значение в жизни рода человеческого. Мир полон борьбы в самых разных ее видах, от больших и громадных до малых и мельчайших. Однако понятие борьбы надо расширить так, чтобы это соответствовало природе. Борьба возникает всегда, когда нечто живое хочет достигнуть своей цели, преодолевая сопротивление.

Со словами связаны определенные мыслительные процессы, и если кто-то хочет высказать новые мысли, он должен сформировать новые слова. Таким образом, можно допустить, что борьба для нас – это действо (Machee), и в этом смысле «живет» все то, что может развиваться и размножаться, например, животное, растение, раса, нация, клетка, орган, язык, чувства, идея и еще тысячи разных других вещей.

И вот тут возникает целый ряд вопросов. Что значит хотеть? И что такое цель? и т. д. и т. п. Здесь мы не намерены вдаваться в эти подробности. Возможно, однажды появится философ, который исследует эту проблему, выстроит строгую теорию действа.

В данной работе такая задача не ставится. Автору лишь хочется поделиться размышлениями, полезными для жизни. И этой цели он хочет достичь, затратив минимум средств.

Стратегию действа здесь следует понимать как совокупность всех рассуждений, способствующих объяснению или предвидению событий, связанных с действом. Тактика это стратегия отдельного эпизода действа.

Борьба для нас – это действо, и в этом смысле «живет» все то, что может развиваться и размножаться, например, животное, растение, раса, нация, клетка, орган, язык, чувства, идея и еще тысячи разных других вещей.

В каждом действе есть центры воздействия, на войне это солдаты, винтовки, пушки, сабли, корабли и т. д. Назовем их стратами действа. Каждая страта оказывает различные воздействия и является многократной. Давайте назовем единицу каждого воздействия йонтом. Таким образом, воздействие страты – это комбинация различных йонтов.

Страты действуют и двигаются в окружении, которое присуще действу. Это окружение мы можем представить себе как пространство, хотя оно не всегда обладает качествами пространства. Назовем его «полем» действа. Поле оказывает большое влияние на действо, однако страты не могут воздействовать на поле. В пространстве поле действа представляет собой не зависящие от воли борцов обстоятельства, то есть их окружение.

Первое и самое значительное возражение, которое можно выдвинуть против попытки создать теорию действа, это бесконечное многообразие и неопределенность всех действ. Достаточно рассмотреть шахматную партию, чтобы доказать, как разнообразно может развиваться действо из заданного исходного положения. Легко поверить, что в этом многообразии невозможно уловить закономерность.

Но это, однако, заблуждение. Уже при обычной игре в шахматы видно, что выбор целесообразных ходов чрезвычайно ограничен. В игре мастеров это ограничение возможностей еще заметнее, и чем дальше идет игра, тем сильнее становится ограничение выбора. В других действах ситуация сходная. Если пианист средних способностей играет для музыкально образованной публики, то ему кажется, что он сможет это сделать очень разнообразными способами. А для Розенталя или Падеревского будет существовать лишь одинвид интерпретации. Чем выше искусство художника, тем меньше его свобода.