Георг Лукач - Исторический роман

Основная тенденция империализма направлена, конечно, против демократии; мы говорим не только об открытом антидемократизме монополистических объединений капитала и политических партий, находящихся под их непосредственным влиянием, но также об усилении антидемократических тенденций в либерализме и в том оппортунистическом крыле рабочих партий и профсоюзов, на которое либерализм воздействует. Эти тенденции вызывают к жизни целую социологическую, философскую и психологическую литературу, пропагандирующую более или менее затушеванный антидемократизм. В то же время критика буржуазной демократии, вскрывающая ее непоследовательный, формальный характер, возникает и слева — со стороны революционных рабочих партий.

Антиимпериалистская буржуазная оппозиция испытывает двойное давление и притяжение этих двух противоположных направлений. Она всегда стоит перед опасностью качнуться от критики строя слева к критике справа, т. _е. перейти от недовольства буржуазной демократией к отрицанию демократии вообще. Если проследить, например, за судьбой мыслителя Сореля или писателя Шоу, мы увидим зигзагообразное движение от одной крайности к другой. Даже в замечательном произведении молодого Ромэн Роллана "Жан Кристоф", наряду с сильным и поразительно честным демократическим протестом против уродства империалистической жизни, встречаются иногда мотивы, близкие к критике буржуазной демократии справа.

Однако, как ни сложно это переплетение, нельзя забывать, что в нем наиболее существенно. Писатель — сын своего времени. Ему нелегко добиться самостоятельности по отношению к тому классу, к которому он принадлежит. Одним из важнейших факторов, затруднившим освобождение демократически настроенных писателей от реакционно-либеральных иллюзий, была идеологическая слабость левого крыла среднеевропейской социал-демократии.

Решительность и последовательность мелкобуржуазного протеста в большой мере зависят от того, насколько революционна рабочая партия. А как раз подлинной революционности и нехватало левому крылу западной социал-демократии.

Вспомним хотя бы один пример — дрейфусиаду во Франции. Демократический протест по поводу "дела Дрейфуса" оказал большое влияние на французскую литературу, вызвав политическую активность таких писателей, как Эмиль Золя и Анатоль Франс. Нет ни малейшего сомнения, что эта политическая активность означала также для обоих писателей — в особенности для Франса — большой подъем литературно-художественной деятельности. Но известно, что кампания против обвинителей Дрейфуса была поддержана только правой частью французских социал-демократов; левые же сохраняли позицию сектантского нейтралитета. Нет нужды в подробном анализе, чтобы понять, что творческий, идейный подъем, переживавшийся Золя и Франсом вследствие их участия в демократическом протесте против наступления империалистической реакции, мог быть и шире, и глубже, если бы они нашли себе идеологическую опору в теории и практике революционно-марксистской рабочей партии.

Вот почему историческое исследование современных литературных течений требует от нас, чтобы мы со всей энергией искали определяющие главные силы, главные причины, а заблуждения отдельных писателей во многих вопросах политики и общего мировоззрения рассматривали, как дань, отдаваемую ими времени.

Многие из крупных писателей последних десятилетий не умеют провести точную грань между собственными, действительно демократическими стремлениями и гнилым, компромиссным либерализмом, своего класса. Даже в таком выдающемся произведении, как "Верноподданный" Генриха Манна, можно заметить некоторую неопределенность, приводящую к смягченному изображению немецкого либерализма. Немало и таких писателей, которые невольно впадают в реакционно-романтическую критику демократии. Известно, например, большое влияние Ницше на весьма значительных оппозиционных писателей периода империализма; это влияние предполагает, конечно, общую неясность идейно-политических взглядов. В романских странах такого рода индивидуальные заблуждения часто питаются иллюзиями, порожденными борьбой синдикалистского оппортунизма против оппортунизма социал-демократического.

Взаимодействие между мировоззрением и творчеством далеко не прямолинейно и не просто; но не подлежит, конечно, никакому сомнению, что общефилософские и политические взгляды писателя влияют на его творчество, на особый характер его реализма, на степень его доверия к своему воображению при реалистической обработке действительности и т. д.

В мировоззрении тех писателей, которые стремятся реалистически отразить действительность, сложность и запутанность социальной борьбы и ее отражение в буржуазном сознании сказывается в форме уступок, которые эти писатели как мыслители делают скептицизму и агностицизму современных буржуазных теорий.

Трудность анализа состоит в том, что агностические и скептические взгляды писателя не могут быть рассматриваемы как нечто всегда равное себе и неподвижное; исследователь должен выяснить, на что именно направлены в каждом случае сомнения писателя, откуда проистекает и куда ведет его скепсис.

Ленин, в своем анализе литературной деятельности Александра Герцена, гениально вскрыл две тенденции скептицизма; различие между ними имеет решающее значение для выполнения задачи, стоящей перед нами в этой статье. Ленин показывает, что существует скептицизм, сопровождающий и облегчающий переход буржуазии от революционного демократизма к гнилому и предательскому либерализму. Но есть и такая скептическая критика буржуазного строя, которая ведет от буржуазного демократизма к социализму. (Герцену был присущ последний вид скептицизма.)

Если мы, положив в основу эту мысль Ленина, будем внимательно изучать творчество писателей, олицетворяющих демократический протест против империализма, то мы почти всегда найдем тесное и сложное переплетение обеих форм скептицизма при определенном, однако, движении в сторону преобладания его второй формы. (Это, пожалуй, виднее всего в развитии Анатоля Франса.)

В литературной обработке исторических тем демократическая оппозиция играет чрезвычайно большую роль. Именно она, и только она, создала новый тип буржуазного исторического романа, сделавшегося наиболее заметным явлением и основной проблемой современной литературы — в особенности литературы немецкой антифашистской эмиграции.

В течение последних 70–80 лет, предшествующих мировой войне и социалистической революции в России, исторические романы занимали более или менее незначительное место в творчестве даже тех выдающихся авторов, которые дали высокие образцы этого жанра. Все же надо, хотя бы кратко, сказать о литературе того времени.