Георг Гегель - Феноменология духа

Таким образом, в правовом состоянии нравственный мир и религия его потонули в комическом сознании, и несчастное сознание есть знание всей этой потери. Для не'го потеряно собственное достоинство как его непосредственной личности, так и его оно — средствоваиной, мысленной личности. Упование на вечные законы богов угасло точно так же, как умолкли оракулы, предвозвещавшие особенное. Статуи теперь — трупы, покинутые оживотворяющей душой, как гимны—.слова, вера в которые прошла; на трапезах богов нет духовной пищи и пития, а их игры и празднества не возвращают сознанию радостного единства его с сущностью. Произведениям музы недостает силы духа, для которого достоверность себя самого проистекала из истребления богов и людей. Они теперь то, что они суть для нас, — сорванные с дерева прекрасные плоды, благосклонная судьба предоставила их нам, как девушка предлагает такие плоды; судьба не дает действительной жизни их наличного бытия, того дерева, которое их приносило, той земли и тех стихий, которые составляли их субстанцию, того климата, который создавал их определенность, или той смены времен года, которые управляли процессом их становления. Таким образом, с произведениями этого искусства судьба не дает нам их мира, не дает весны и лета нравственной жизни, в которой они цвели и зрели, а дает лишь туманное воспоминание об этой действительности. Поэтому проявление нашей деятельности, когда мы их употребляем, не есть богослужение, посредством которого нашему сознанию обнаруживалась бы его совершенная, наполняющая его истина, а есть внешняя деятельность, проявляющаяся в том, что она стирает с этих плодов, скажем, дождевые капли или пылинки и на место внутренних стихий окружающей, производящей и одушевляющей действительности нравственного воздвигает обширные леса мертвых стихий их внешнего существования — языка, исторических фактов и т. д., не для того, чтобы вжиться в них, а лишь для того, чтобы иметь о них представление внутри себя. Но подобно тому как девушка, которая подносит сорванные плоды, есть нечто большее, чем природа этих плодов, простиравшаяся на их условия и стихии — дерево, воздух, свет и т. д. и непосредственно их предоставляющая, потому что эта девушка более возвышенно выражает все это в луче обладающего самосознанием взгляда и жеста подношения, — точно так же и дух судьбы, который предоставляет нам эти произведения искусства, есть нечто большее, чем нравственная жизнь и действительность того народа; ибо этот дух есть [введение духа вовнутрь, как] воспоминание (Er — Innerung) о духе, проявляющемся в них еще внешним образом; это дух трагической судьбы, которая собирает все упомянутые индивидуальные божества и атрибуты субстанции в один пантеон, в дух, сознающий себя самого как дух.

Все условия его появления на свет имеются налицо, и вся эта совокупность его условий составляет становление, понятие или в — себе — сущее появление его на свет. Круг, произведений искусства объемлет формы отрешений абсолютной субстанции; в форме индивидуальности эта субстанция есть некоторая вещь, сущий предмет чувственного сознания, чистый язык или становление той

26 Гегель, I. IV формы, наличное бытие которой не выступает за пределы самости и есть только исчезающий предмет, — непосредственное единство со всеобщим самосознанием в его вдохновении, и опосредствованное единство в отправлении культа, — прекрасная, наделенная самостью телесность, и, наконец, возведенное в представление наличное бытие и разрастание его до некоторого мира, слагающегося в конечном итоге во всеобщность, которая есть точно так же чистая достоверность его самого. — Эти формы и, с другой стороны, мир [юридического] лица и права, опустошающая дикость освобожденных стихий содержания, а равным образом мысленное лицо стоицизма и безудержный непокой скептического сознания составляют периферию тех формообразований, которые, выжидая и теснясь, окружают место рождения духа, возникающего в качестве самосознания; всепроникающая скорбь и тоска несчастного самосознания — их средоточие и общие родовые муки его появления на свет, [т. е.] простота чистого сознания понятия, которое содержит указанные формообразования как свои моменты.

[2. Простое содержание абсолютной религии: действительность вочеловечения бога.] — У этого понятия две стороны, которые выше представлены как два обращенных положения; одно гласит, что субстанция отрешается от себя самой и становится самосознанием, а другое, наоборот, что самосознание отрешается от себя самого и делает себя вещностью или всеобщей самостью. Обе стороны таким образом встретились, и благодаря этому возникло их истинное соединение. Отрешение субстанции, ее превращение в самосознание выражает переход в противоположное, бессознательный переход необходимости, или выражает то, что она в себе есть самосознание. Наоборот, отрешение самосознания выражает то, что оно в себе есть всеобщая сущность, или, — так как самость есть чистое для — себя — бытие, которое в своей противоположности остается у себя, — оно выражает то, что как раз для него субстанция и есть самосознание и именно в силу этого — дух. Об этом духе, который покинул форму субстанции и вступает в наличное бытие в форме самосознания, можно поэтому сказать, — если пользоваться отношениями из области естественного рождения, — что у него есть действительная мать, но в — себе— сущий отец; ибо действительность или самосознание, с одной стороны, а в — себе [-бытие] как субстанция — с другой, суть оба момента его, благодаря взаимному отрешению которых, когда каждый из них превра-' щается в другой, он вступает в наличное бытие как это их единство.

[(а) Непосредственное наличное бытие божественного самосознания., ] — Поскольку самосознание односторонне постигает только свое собственное отрешение, — хотя, следовательно, его предмет есть уже для него и как бытие, и как самость, и хотя оно знает всякое наличное бытие как духовную сущность, ^ постольку для него тем не менее еще не открылся истинный дух, поскольку бытие вообще или субстанция, с своей стороны, точно так же в себе не отрешилась от себя самой и не стала самосознанием. Ибо в таком случае всякое наличное бытие только с точки зрения сознания есть духовная сущность, а не само в себе. Дух таким образом только внушен наличному бытию; это внушение есть экзальтированность, которая приписывает иной внутренний смысл как природе, так и истории, как миру, так и мифическим представлениям прежних религий, — иной смысл, нежели тот, в каком они непосредственно представились сознанию в своем явлении, и, что касается религий, иной смысл, нежели тот, какой видело в них самосознание, религиями которого они были. Но это значение есть заимствованное значение и есть облачение, которое не покрывает наготы явления и не приобретает веры и уважения, а остается ночным мраком и собственным экстазом сознания.