Dm - Феноменология духа Гегель

Он вступает в наличное бытие лишь на высшей ступени, где его чистое знание о себе самом есть противоположность себе самому и смена себя самого. Зная, что его чистое знание есть абстрактная сущность , он есть этот знающий долг в абсолютной противоположности знанию, которое считает себя сущностью в качестве абсолютной единичности самости. Первое [чистое знание] есть чистая непрерывность всеобщего, которое единичность, знающую себя как сущность, знает как то, что в себе ничтожно, как зло. Но другое есть абсолютная разобщенность, которая себя самое знает абсолютно в своем чистом "одном", а указанное всеобщее – как то, что недействительно и есть только для других . Обе стороны доведены до такой чистоты, при которой в них уже нет лишенного самости наличного бытия, в них уже отсутствует "негативное" сознания, а указанный долг есть постоянный характер знания сознанием себя самого, "и это зло точно так же имеет свою цель в своем внутри-себя-бытии , а свою действительность – в своей речи; содержание этой речи есть субстанция его устойчивого существования; эта речь есть уверение в достоверности духа внутри себя самого. Оба достоверно знающих себя самих духа не имеют иной цели, кроме своей чистой самости, и не имеют иной реальности и наличного бытия, кроме именно этой чистой самости. Но они еще разные; и эта разница абсолютная, потому что она установлена в этой стихии чистого понятия. Она такова не только для нас, но и для самих понятий, которые находятся в этой противоположности. Ибо хотя эти понятия – определенные друг по отношению к другу, но в то же время они в себе – всеобщие, так что заполняют весь объем самости, и у этой самости нет иного содержания, кроме этой своей определенности, которая не выходит за пределы самости и не более ограниченна, чем она; ибо одна определенность, абсолютно всеобщее, в такой же мере есть чистое знание себя самого, как другое – абсолютная разобщенность единичности, и оба – только это чистое знание себя. Обе определенности, стало быть, суть знающие чистые понятия, сама определенность которых непосредственно есть знание, или отношение , и противоположность которых есть "я" . Таким образом, они друг для друга эти просто "противоположные"; именно то, что совершенно внутренне , противостоит таким образом себе самому и так вступает в наличное бытие; они составляют чистое знание , которое установлено этой противоположностью как сознание. Но это еще не есть самосознание . Осуществляется оно в движении этой противоположности. Ибо эта противоположность сама есть скорее недискретная непрерывность и равенство "я = я"; и каждое из них для себя снимает себя в самом себе именно в силу противоречия своей чистой всеобщности, которая в то же время еще противится своему равенству с другим и обособляется от него. Благодаря такому отрешению это раздвоенное в своем наличном бытии знание возвращается в единство самости; оно есть действительное "я", всеобщее знание себя самого в абсолютно противоположном себе, в сущем внутри себя знании, которое благодаря чистоте своего обособленного внутри-себя-бытия само есть совершенно всеобщее. Примиряющее "да" , в котором оба "я" покидают свое противоположное наличное бытие , есть наличное бытие расширившегося до двойственности "я", которое в ней остается равным себе и в своем полном отрешении и в противоположном себе обладает достоверностью себя самого; это – являющийся бог среди тех, кто знает себя как чистое знание.

В рассмотренных до сих пор формообразованиях, которые в общем различались как сознание, самосознание, разум и дух, религия как сознание абсолютной сущности хотя вообще и встречалась, однако с точки зрения сознания , которое сознает абсолютную сущность; но в названных формах не появлялась абсолютная сущность в себе самой и для себя самой , не появлялось самосознание духа.

Уже сознание , поскольку оно есть рассудок , становится сознанием сверхчувственного или "внутреннего" в предметном наличном бытии. Но сверхчувственное, вечное, или как бы еще оно ни называлось, лишено самости ; это всего лишь всеобщее , которое еще далеко от того, чтобы быть духом, знающим себя как дух. – Затем самосознание , которое имеет свое завершение в форме несчастного сознания, было лишь скорбью духа, прорывающейся вновь в предметности, но ее не достигающей. Единство единичного самосознания и его неизменной сущности , до которого доходит несчастное сознание, остается поэтому по ту сторону его. – Непосредственное наличное бытие разума , который выступал для нас из этой скорби, и свойственные ему формы не имеют религии, потому что самосознание разума знает или ищет себя в непосредственном наличествовании.

Напротив того, в нравственном мире мы видели некоторую религию, а именно религию подземного мира ; она – вера в страшную неведомую ночь судьбы и в эвмениды отошедшего духа ; – первая есть чистая негативность в форме всеобщности, вторые – та же негативность в форме единичности. Хотя, таким образом, абсолютная сущность в этой последней форме есть самость и имеется налицо как самость, иначе и не бывает, однако единичная самость есть "эта" единичная тень, отделившая от себя всеобщность, которая есть судьба. Хотя она есть тень, снятое "это" и, следовательно, всеобщая самость, тем не менее указанное негативное значение еще не обратилось в это положительное значение, и потому снятая самость в то же время непосредственно еще означает это особенное и лишенное сущности. – Но судьба без самости остается лишенной сознания ночью, которая не достигает ни различения внутри себя, ни ясности знания себя самой.

Эта вера в ничто необходимости и в подземный мир становится верой в небо , потому что отошедшая самость должна соединиться со своей всеобщностью, то, что она содержит, должно в этой всеобщности раскрыться и таким образом стать себе ясным. Но мы видели, что это царство веры раскрывает свое содержание только в стихии мышления, не доходя до понятия, и потому гибнет в своей судьбе, а именно в религии просвещения . В последней восстанавливается сверхчувственное потустороннее рассудка, но восстанавливается в таком виде, что самосознание удовлетворяется посюсторонним и знает, что сверхчувственное, пустое , не подлежащее ни познанию, ни страху потустороннее не есть ни самость, ни сила.

В религии моральности, наконец, восстановлено то, что абсолютная сущность есть некоторое положительное содержание, которое, однако, соединено с негативностью просвещения. Это содержание есть некоторое бытие , которое точно так же возвращено обратно в самость и остается замкнутым в ней, и есть некоторое различенное содержание , части которого столь же непосредственно подвергнуты негации, как и установлены. Но судьба, в которой тонет это противоречивое движение, есть самость, сознающая себя как судьбу существенности и действительности .