Лев Тихомиров - В последние дни (Эсхатологическая фантазия)

— Верно, верно, — отозвался хор голосов, — все обыскали — не сыщешь больше не души…

— Тут мы приходим к печальному выводу. Значит, считая Яни Клефта, нас оказывается всего 12 человек. Это все, что способен дать наш корпус. А мы мечтали о борьбе с Антиохом! Вспоминая, как увлекшись боевым задором удальства, мы легкомысленно поддержали его против Осборна, мы утешали себя мыслью, что быстро загладим этот грех. А сил у нас на это не оказывается. Что же нам делать? Остается ли у кого-нибудь из вас мысль о немедленной борьбе?

— У всех, у всех…

— Даже при таких силах?

— Все равно! Хоть бы и меньше… Яни Клефт пошел в одиночку. Нельзя сидеть сложа руки. Совесть требует.

Но де Клермон все-таки поименно переспросил всех. Ответы были одинаковы: Антиох — развратитель людей, он подрывает все светлое и благородное, он старается уничтожить самый источник нравственности — Бога. Но некоторые прибавляли, что Антиох рано или поздно все равно уничтожит каждого, кто не отказывается от своего человеческого достоинства, так что нет другого выбора — или расправиться с ним, или погибнуть самим. Общий голос постановил: «Война с Антиохом насмерть, без колебаний, бесповоротно».

— Итак, это решено, — сказал Председатель, — Антиох — наш общий враг. Но я еще должен предложить вопрос: что же нас связывает внутренне? В чем основная вера ваша, товарищи?

— Мы — христиане, — раздались на перебой голоса, — Антиох обратил нас ко Христу…

— Я — Моисеева закона, — сказал Марк. — Я чту того же Бога, как и христиане. Впрочем, в душе я уже христианин и скоро буду им явно.

— Мы — магометане, — сказали Измаил Эфенди и Сеитов. — Мы чтим того же Бога, как и вы, того, против которого восстает Антиох.

Иуда Галеви кратко ответил, что он — Моисеева закона.

— Да освятит же Бог нашу борьбу с его врагом, — заключил торжественно де Клермон, — а мы поклянемся не покидать оружия до конца!

— Клянемся, клянемся… На кресте и Евангелие, на Коране, на Торе, — зашумели кругом.

Одушевление охватило всех. Но когда Председатель поставил на обсуждение вопрос о планах действий против Аитиоха — тотчас обнаружилось явное несоответствие средств и целей заговорщиков. Все, конечно, указывали, что силы возрастут, что даже из единомышленников Осборна кое-кто должен был спастись и разыщется. Но для начала действий имелось только 14 человек. Между тем казалось невозможным, например, оставитъ без помощи Осборна и двух первосвятителей. А уж на одних попытках освободить их легко было уложить все свои наличные силы. Яни Клефт настаивал, что проще всего — убить Антиоха, и с этого нужно начать. Ему возражали, что с гибелью Антиоха еще не погибнут собравшиеся около него темные силы, не объединятся и не приобретут власти силы здоровья, способные спасти человечество от разложения. Было бы гораздо выгоднее — начать по всем державам новую проповедь восстания и организовать силы для этого. Спор разгорался и затянулся до самого приближения вечера, когда пора было уже и возвращаться с охоты. Тогда Председатель предложил порешить на том, что нельзя отбросить ни одной из выдвинутых задач, и чтобы заговорщики, по своему собственному выбору, распределились по исполнению каждой из них, но с тем, чтобы все группы помогали друг другу, если какая-либо из этих задач потребует сосредоточения сил. Такое решение и было единогласно принято, а сам Гуго де Клермон — единогласно избран главным руководителем действий кружка для поддержания постоянной связи между тремя составлявшими его группами.

За подготовку убийства Антиоха взялись Яни Клефт, Барабаш, Измаил Эфенди; за освобождение — Валентин, Висконти, Вальде и Марк; за подготовку восстания — Штейн, Галеви, Кастилья, Заремба, Каширский и Сеитов. Де Клермон остался вне группы, но объяснил, что наиболее неотложным считает освобождение первосвятителей и Осборна, пока их еще не казнили или не заморили.

Была уже ночь, когда рыцари подъехали к Тамплю со своей затянувшейся охоты. За ними ехала повозка с дичью, где восседал в качестве возчика араба — Валентин. Яни и Марк возвратились, конечно, особо, отдельно от товарищей.

Когда Лидия узнала от Валентина о плане спасти тампльских узников, она настоятельно просила принять и ее к участию в предприятии, и была горячо поддержана Марком на совершенно своеобразных основаниях. «Это дело так трудно, — сказал он, — что для него нужно самое высокое вдохновение. У Лидии оно есть. Я к ней несколько присмотрелся у своей жены. Она не то пророчица, не то ясновидящая. Ее предчувствия поразительны. Если она думает, что поможет нам, то, вероятно, и действительно поможет». Лидия и была принята в группу. Впрочем никаких особенных вдохновений она не проявляла. Всегда задумчивая, она внимательно слушала сотоварищей, но ничего от себя не высказывала. Часто она казалась погруженной скорее в какое-то созерцание, чем в размышление. Собственно говоря, дела заговорщиков сначала шли так туго, что и размышлять было не о чем. Все ограничивалось кое-какими разведками. Для них Марк, несмотря на отвращение к этой службе, снова явился в свою психическую батарею. Он несколько раз побывал в подземных коридорах, старясь изучить их расположение. В этом отношении нашлись сведения и у рыцарей, участвовавших в караульной службе. Очень ценные, хотя и печальные сведения сообщил епископ Викентий.

Он очень ловко выпутался из стряхнувшейся над ним беды. Как сказано выше, Лармений арестовал его. Но Викентий сумел сбить его с толку. Он, не смущаясь, сознался, что действительно увещевал быть твердым того христианина, который на него донес. Но иначе и нельзя было поступить. Викентий собирал пожертвования со всех сторон и во имя чего угодно, лишь бы давали деньги. Этот христианин сделался его агентом по сбору между своими единомышленниками на якобы церковные нужды, и понятно, что Викентий должен был болтать ему разный христианский вздор. Больше ничего и не было. Эту басню он рассказал гроссмейстеру с видом такой искренности, что тот поверил и освободил Викентия из-под ареста, хотя на всякий случай приказал ему не отлучаться из Тампля, пока он не обдумает вполне его дела. Таким образом, заподозренный очутился в положении поднадзорного, сношения с ним были опасны, да и самому ему приходилось не проявлять особого любопытства. Но сам Лармений открыл ему два факта, которые хранились еще в тайне, так что о них ничего не знали рыцари, участвовавшие в заговоре. Именно, оказалось, что Папу и Патриарха подвергали пыткам и что казнь Осборна с главнейшими заговорщиками назначена на днях.

Таким образом, заговорщики опоздали помочь Эдуарду. Час его пробил, и через два дня состоялась его мучительная казнь. Сотоварищи его были приговорены к обезглавлению, Осборну досталась честь четвертования. Заговорщики, так много мечтавшие спасти его, могли увидеть лишь его последние минуты.