Фредерик Коплстон - История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I

Во вторую очередь, хотя Платон и вложил в уста Тимея свои собственные теории, они представляют собой, как мы уже знаем, всего лишь «правдоподобное описание» и не должны рассматриваться как точное научное знание – по той простой причине, что, по мнению Платона, составить точное научное описание материального мира невозможно. Он не только советовал нам не забывать, что мы «всего лишь люди» и потому должны удовлетвориться «правдоподобной историей и не требовать ничего большего» 4, – быть может, он хотел сказать этим, что истинное естествознание невозможно по причине бренности человеческой жизни; более того, Платон утверждал, что невозможность создания настоящей науки о природе объясняется самим «характером ее предмета». Описание того, что само по себе представляет лишь подобие чему–то, «будет только правдоподобным»: «Становление так же похоже на Бытие, как вера на истину» 5. Поэтому теории, высказываемые в «Тимее», являются «правдоподобными» или вероятными, но это вовсе не означает, что их можно назвать мифами, которые Платон специально придумал для того, чтобы завуалировать некую более точную теорию, которую он, по какой–то неизвестной нам причине, не захотел излагать открыто.

Вполне возможно, что в «Тимее» и встречаются отрывки, имеющие символическое значение, но каждый из них надо рассматривать отдельно, а объявлять всю Платонову физику мифом мы не имеем никакого права. Одно дело – сказать: «Я не думаю, что возможно составить точное описание материального мира, но предложенное мною описание столь же правдоподобно или более правдоподобно, чем любое другое», и совсем другое – «Я составил образное символическое описание мира, изложенное мною в форме мифа, поскольку научное описание я предпочитаю держать при себе». Конечно, если нам хочется считать «правдоподобное» описание мифом, тогда диалог «Тимей», вне всякого сомнения, миф, но его нельзя рассматривать в качестве мифа (по крайней мере, целиком), если под этим словом мы понимаем образную и символическую форму изложения истины, которую автор прекрасно знал, но захотел оставить при себе. Намерения же Платона были совсем иные, и он прямо говорит об этом.

3. Платон поставил перед собой задачу рассказать о происхождении мира. Чувственный мир имел свое начало, а «то, что появляется, должно обязательно появиться под действием какой–то причины» 6. Причиной этой является божественный Мастер, или Демиург. Он «взялся» за все, что беспорядочно и несогласованно двигалось, и установил в нем порядок, создав чувственный мир по вечному Идеальному образцу и превратив его в «живое существо с душой и разумом» по образу идеального Живого Существа, то есть Формы, содержащей в себе формы «божественной расы богов, крылатых существ, летающих по воздуху, всех, кто живет в воде, и всех, кто ходит по твердой земле» 7. А поскольку есть только одно идеальное Живое Существо, Демиург создал всего лишь один мир.

4. Что же заставило Демиурга создать этот мир? Демиург благ, и он «пожелал, чтобы все вещи стали как можно более подобны ему самому, решив, что порядок лучше беспорядка, и создав все наилучшим образом». Материал, находившийся в его распоряжении, был весьма неподатлив, но он приложил все усилия, чтобы «создать творение прекраснейшее и по природе своей наилучшее».

5. Как нам относиться к фигуре Демиурга? Он должен представлять собой божественный Разум, управляющий миром, но он не Богтворец. В «Тимее» ясно сказано, что Демиург «взялся» за весь материал, существовавший до этого, и сделал из него лучшее из того, что мог сделать. Платон нигде не говорит, что он создал мир из ничего. «Возникновение космоса, – утверждает философ, – произошло в результате сочетания необходимости и Разума» 8, причем Необходимость он называет Случайной Причиной. Слово « Необходимость» означает для нас проявление установленного закона, но Платон вкладывал в это слово несколько иной смысл. Если мы вспомним взгляды на Вселенную Демокрита или Эпикура, согласно которым мир был создан из атомов без помощи Разума, то мы получим пример того, что подразумевал под Необходимостью Платон. По его мнению, это была бесцельность, ибо она не была создана Разумом. Если мы также вспомним, что в атомистской теории происхождение мира объясняется «случайным» столкновением атомов, то мы лучше поймем, почему у Платона необходимость ассоциировалась со Случайностью и почему он назвал ее Случайной Причиной. Для нас это совершенно противоположные понятия, но для Платона они были родственными, поскольку ни Разум, ни Сознательная Цель не принимают в них никакого участия. Вот почему в «Законах» Платон упоминал тех, кто заявлял, что Мир был создан «не волей Разума или любого другого Бога и не искусством, а природой и Случайностью или Необходимостью». Аристотель считал, что люди, придерживающиеся подобных взглядов, приписывают создание Мира Самопроизвольности – подобно тому как движение одного атома порождает движение другого, так и Вселенная была порождена Необходимостью. Таким образом, все три понятия, «самопроизвольно», «случайно» и «по необходимости» – связаны между собой. Элементы, из которых состоит мир, предоставленные самим себе, движутся самопроизвольно, случайно или по необходимости, в зависимости от того, какой точки зрения придерживаться: главное, что они не содействуют никакой цели до тех пор, пока к делу не подключается Разум. Платон мог поэтому говорить о том, что Разум «убедил» Необходимость, то есть заставил «слепые» элементы служить его намерениям и Сознательной Цели, несмотря на то что материал был весьма неподатлив и не мог быть полностью подчинен контролю Разума.

Таким образом, Демиург – это не Бог Творец. Более того, Платон, вероятно, никогда не верил в то, что «хаос» когда–нибудь существовал, в том смысле, что в истории Вселенной был период, когда она представляла собой полный хаос. В любом случае подобных взглядов придерживались преподаватели Академии, за исключением некоторых (Плутарха и Аттика). Это верно, что Аристотель рассматривал процесс создания мира, описанный в «Тимее», как процесс, происходивший во времени (или, по крайней мере, критиковал тех, кто понимал это описание именно в таком смысле), но он отмечал, что сотрудники Академии утверждали, что они описывали создание мира подобным образом исключительно ради того, чтобы объяснить, как устроен мир, вовсе не предполагая, что он когда–то возник из хаоса. Среди неоплатоников подобной трактовки создания мира придерживались Прокл и Симплиций. Если она верна, тогда Демиурга вообще нельзя равнять с Богом Творцом – он просто символ Разума, управляющего миром, Царь небес и земли в «Филебе». Более того, следует отметить, что сам Платон в «Тимее» утверждал, что «Создателя и отца Вселенной найти трудно, а если даже мы и найдем его, то говорить о нем невозможно» 9. Но если Демиург – символическая фигура, то можно полагать, что резкое отличие между Демиургом и Формами, описанное в «Тимее», – это всего лишь образное выражение. В главе о Формах я склонялся к трактовке взаимоотношений между Разумом, Формами и Единым, которую можно назвать неоплатонической, но при этом я признавал, что Формы вполне могли быть Идеями Ума или Разума. В любом случае не следует принимать буквально описание Демиурга как божественного Мастера, находящегося за пределами Мира и не имеющего ничего общего с Формами.