Рудольф Штайнер - Евангелие от Марка

Пройден большой путь от древних времен человеческого развития, когда Будда выступал как Бодхисаттва, до того времени, когда он поднялся до «Будды». Этот большой поступательный путь во времени нашел свое завершение с Буддой, и тем самым он действительно пришел к концу: Будда пережил свое последнее земное воплощение и больше не сходит на Землю. Эта великая эпоха, которая тогда пришла к концу, принесла с собой из древнейших времен то, что было культурой души ощущающей третьей послеатлантической культурной эпохи и дала ей снова воссиять. Почитайте речи Будды с этой точки зрения — тогда вы получите правильное содержание его настроения, и тогда наступление эпохи души рассудочной (или души характера) обретет, пожалуй, еще большую ценность. Тогда вы обратитесь к речам Будды и скажете: «В них все так непосредственно говорит человеческому чувству, но за этим непосредственным есть нечто такое, что превышает это чувство и принадлежит высшим мирам. Отсюда то странное для обычных рассудочных людей, отталкивающее их ритмическое движение в повторениях, частых в речах Будды, которые мы только тогда начинаем понимать, если из физического переходим в эфирное, являющееся первым сверхчувственным за чувственным. Кто понимает, сколь многое действует в эфирном теле, которое находится за физическим, тот также понимает, почему многое в речах Будды снова и снова повторяется. Эту особенность построения речей Будды нельзя отбрасывать, выкидывая из них повторения. Абстрактно мыслящие люди это сделали; они думали, что делают что-то хорошее, если берут только содержание, а повторений избегают. Но дело в том, что надо оставить все так, как дал Будда.

Если мы теперь рассмотрим Сократа, — еще без всего того богатого материала, который появился с тех пор в естественнонаучных и гуманитарных областях, — то, как он подходит к обычным вещам, тогда тот, кто проводит исследования теперь, опираясь на естественнонаучный материал, везде находит сократический метод; его ищут и хотят иметь. Это великое направление начинается от Сократа и идет вперед, вплоть до нашего времени, и будет все больше совершенствоваться.

Так имеем мы один поток человеческого развития, который идет вплоть до Будды и там достигает конца. И мы имеем другой поток, который начинается Сократом и идет в далекое будущее. Сократ и Будда стоят рядом друг с другом, как два ядра комет, — если позволителен этот образ. Хвост кометы Будды оборачивается вокруг ядра и уходит далеко, далеко в перспективу прошлого. Хвост же кометы Сократа, тоже окружая ядро, далеко светит в неопределенные дали будущего. Две расходящиеся кометы, идущие в противоположных направлениях, чьи ядра светят одновременно, — этот образ я хочу употребить для того, чтобы показать, как стоят рядом друг с другом Будда и Сократ.

Полтысячи лет проходят — и происходит как бы соединение обоих течений через Христа Иисуса. Мы это уже охарактеризовали, вызвав перед нашей душой некоторые факты. Завтра мы пойдем дальше в этой характеристике, чтобы ответить на вопрос: «Какова в отношении человеческой души правильно характеризуемая миссия Христа Иисуса?».

Вчера мы старались рассмотреть с некоторой точки зрения место в мировой истории того момента, на который падает Мистерия Голгофы. Мы пытались сделать это таким образом, что сопоставили двух замечательных водителей человечества — Будду и Сократа, которые предваряли на несколько столетий событие Мистерии Голгофы. При этом выяснилось, что Будда как бы олицетворяет многозначительное завершение определенного потока эволюции. Так стоит он, Будда, в V–VI столетиях до Мистерии Голгофы, провозглашая глубоко значительное учение, откровение в Бенаресе, — провозглашая некоторым образом то, что могло влиться в человеческие души за тысячелетия древности, обобщая и обновляя это определенным образом и сообщая так, как это должно было быть сообщено за полтысячелетия до Мистерии Голгофы, и как это должно было быть провозглашено тем народам, расам, которым это учение подходило именно в такой форме. Насколько Будда являлся завершением определенного мирового течения — это особенно бросается в глаза, если посмотреть на его великого предшественника, который некоторым образом уже относится к начинающемуся закату древнего человеческого развития, — на Кришну, великого индийского учителя, который в другом смысле является конечным пунктом тысячелетий древних откровений.

Кришну можно видеть за несколько столетий до Будды. Но теперь не в этом дело. Главное в том, что чем больше дают на себя воздействовать тому, чем является Кришна и что есть Будда, тем более видят, что в каком-то смысле провозвестие Будды является в Кришне в еще большем свете, а у Будды, как мы это сейчас хотим показать, оно некоторым образом заканчивается.

Кришна: в этом имени сконцентрировано нечто такое, что вносит свет в духовное развитие человечества на протяжении многих, многих тысячелетий его эволюции. И если углублять ся в откровение, благовестие Кришны, тогда взгляд устремляется вверх, в выси человеческого духовного откровения, по отношению к которым имеют чувство: в отношении того, что звучит из откровения Кришны, — всего того, что в нем содержится, — кажется, не может быть ничего выше, значительнее. В своем роде высочайшее звучит нам из откровения Кришны. Разумеется, здесь мы объединяем в личности Кришны многих, дававших людям это откровение. Но дело обстоит так, что то, что мало-помалу в течение тысячелетий и столетий до него сообщалось теми, кто должен был быть носителями этого в предшествующее время, в Кришне было обновлено, обобщено и приведено к завершению для откровения народу. И если взять то, каким образом говорится в словах Кришны о божественных, о духовных мирах и об их отношении к человечеству, о ходе мировых событий, — если взять духовность, к которой надо подняться самим, если хотят проникнуть в глубокий смысл учения Кришны, — тогда есть только одно в ходе человеческого развития позднейшего времени, что отчасти может с этим сравниться.

Откровение Кришны есть некоторым образом тайноведение. Почему тайноведение? Тайноведение — просто по той причине, что мало людей внутренне готовы подняться до таких духовных высот, чтобы понимать то, о чем давал откровение Кришна; знания не надо запечатывать, запирать внешними средствами, чтобы они оставались тайными, ибо они лишь по той причине остаются «тайными», что мало людей поднимаются до той высоты, на которую надо подняться, чтобы их понимать. Можно разбазаривать такие откровения как у Кришны, можно каждому дать их в руки — но все-таки они останутся тайными, потому что средство извлечь их из тайноведения не в том, чтобы разбазарить, а в том, чтобы люди, возвысив свои души, соединились с ними. В том-то и дело, что такие вещи парят в вышине и вещают таким образом, который представляет собой некую духовную вершину. Кто воспринимает слова, которые приходят из таких откровений, долго еще не должен быть убежден в том, что он такие откровения постиг, — даже если он ученый XX века. Вполне понятно, если повсюду теперь говорят, что вообще нет никакого «тайноведения». Это понятно потому, что часто те, кто такие вещи утверждает, имеют только слова и думают, что тем самым знают все. Но тайноведение заключается в том, что они не понимают того, что имеют.