Рудольф Штайнер - Умирание земли и жизнь мира

Духовную науку избегают многие не потому, что ее трудно понимать, а потому, что необходимо известное усилие, чтобы воспринять в себя духовнонаучные представления. Эти люди боятся усилия, и кто все дальше и дальше будет проникать в духовную науку, тот постепенно заметит, что образование в ней мыслей действительно требует усилия воли, что усилие воли происходит не только тогда, когда поднимают вес в 10 пудов, но также и тогда, когда образуют мысли. Но люди этого не хотят, они мыслят «легко». Именно тот, кто подвигается вперед в мышлении, приходит к сознанию, что он все с большим и большим трудом мыслит, все более и более тяжеловесно, если можно так сказать, так как он все больше и больше ощущает: для того, чтобы в нем могла, улечься мысль, он должен сделать усилие. Собственно, для проникновения в духовный мир нет ничего более благоприятного, как когда человеку становится все труднее и: труднее образовывать мысли и, собственно, всегда удачнее продвигался бы в духовной науке тот, кто вовсе перестая бы применять мерку легкого мышления, к которому обыкновенно привыкают в жизни, но сказал бы себе: собственно, мышление такая же работа, как молотьба. Приходится делать такое же усилие, как когда молотишь цепом. Я могу только указать на такое чувство, но оно может образоваться. Хорошо и благотворно, если это так. С этим связано еще многое другое, например, чтобы постепенно отошло то, что бывает со многими. Многие мыслят так быстро, что достаточно кому-нибудь сказать только что-либо из какого-нибудь комплекса мыслей, и они уже постигли общую связь и уже все знают, они сейчас же могут ответить. Какой, вообще смысл имел бы салонный разговор, если бы трудно было мыслить. Но можно заметить: по мере того, как человек постепенно знакомится с внутренними соотношениями вещей, ему становится все труднее просто болтать и на все сразу иметь готовый ответ, ибо это бывает от легкого мышления. Также и в смысле успехов в знании человек становится все более подобен Сократу. Он все больше убеждается в том, что нужно делать большие усилия и что только с трудом приобретаешь право высказывать свое мнение в том или ином.

Это чувство — что для образования мыслей необходимо усилие воли, родственно другому чувству в нас, которое у нас иногда бывает, когда мы должны что-либо заучить, «зазубрить» и не можем залом-нить того, что должны. Вполне возможно ощутить родство между этими двумя явлениями: трудность удержать что-либо в памяти и трудность, когда в своем собственном мышлении делают усилие воли, чтобы понять что-либо. Но можно в этом упражняться, можно применить то, что я мог бы назвать: добросовестность, чувство ответственности по отношению к мышлению. Со многими людьми, например, бывает, что когда кто-нибудь из известного личного опыта говорит, например, «такой-то или такой-то — очень хороший человек», другой выпаливает: «ужасно хороший человек». Подумайте только, как часто бывает в жизни, что ответы заключаются только в том, что вместо положительной степени отвечают сравнительной. Конечно, часто не бывает ни малейшего основания для сравнительной степени, это только абсолютное отсутствие мысли. Чувствуешь, что ведь нужно было бы что-нибудь пережить из того, что надо выразить, из того, о чем хочешь говорить. — Разумеется, такое жизненное требование не должно быть слишком преувеличено, ибо иначе во многих салонах наступило бы «великое молчание».

Но дело все же обстоит так: это чувство, которое просыпается из чувства ответственности по отношению к мышлению, из чувства, что мыслить трудно, это чувство обусловливает возможность и способное получать просветления. Ибо просветление не приходит таким образом, как у большей части людей приходит мысль. Просветление всегда приходит так, что оно дается с таким же трудом, как и то, что мы ощущаем именно, как трудное. Мы сначала должны научиться ощущать мысль, как «трудное», мы должны сначала научиться ощущать, что запоминание на память есть нечто иное, чем чистое мышление, но тогда, мы сможем пережить чувство того слабого сновидческого появления мыслей в душе, которые не хотят задерживаться, которые, собственно, хотят исчезнуть тотчас же, как появляются, которые трудно охватить. Мы помогаем себе, когда развиваем в себе чувство реальной жизни мыслями. Уяснить себе, что происходит в вашей душе, если у вас, например, было намерение пойти куда-либо и затем вы приходите к цели. Конечно, человек обыкновенно не задумывается над этим, но можно задуматься над тем, что происходит в душе, когда у нас было какое-либо намерение, когда мы его выполнили а затем достигли того, что предполагали. В душе фактически произошел переворот. Иногда это бывает очень ярко выражено: когда путешественник должен сделать большие усилия, чтобы подняться вверх, на гору, когда он отдувается и когда, наконец, достигнув вершины, восклицает: «Слава Богу, что мы дошли», тогда замечает, что в чувствах произошел известный переворот. Но можно в этом направлении усвоить себе и более тонкое ощущение и это более тонкое ощущение может продолжиться в более интимную душевную жизнь. Тогда оно подобно следующему чувству: кто начнет вспоминать какую-нибудь ситуацию, пережитую с умершими, кто попытается пережить общие интересы с умершими, попытается связать себя с его мыслями и ощущениями, тот почувствует, что он как бы находится в пути и затем наступает момент, когда ощущаешь себя как бы достигшим покоя в этой мысли. Кто это умеет: сначала двигаться в мысли и затем придти в равновесие с этой мыслью, тот ощутит, как если бы он остановился в то время, как он раньше шел. Этим человек много сделал для того, чтобы соответствующим образом идти навстречу тем просветлениям, которые ему могут дать мысли. Можно также содействовать просветлению мыслями тем, что приводят в действенное состояние всего человека, между тем, как обычно в жизни делают это только частично. Это, разумеется, ведет в более интимные глубины этого переживания. Кто несколько внесет в свое сознание то чувство благодарности, о котором я говорил раньше, тотчас же заметит, что это обычно остающееся бессознательным чувство благодарности, когда оно входит в сознание, действует не так, как обыкновенное чувство благодарности. Но оно действует так, что его можно было бы связать с человеком в его целом, по крайней мере вплоть до его рук и кистей рук. Здесь я должен обратить ваше внимание на то, что я сказал об этой части человеческого ощущения, где постигаются обычные представления, а более интимные представления проходят сквозь мозг, к как сквозь решето и воспринимающими их органами являются собственно руки и кисти рук. Но это можно действительно пережить. Можно при этом, разумеется, оставаться спокойным, но все же можно пережить такое ощущение, как если бы нам руками нужно было бы по отношению к известным впечатлениям жизни выразить это чувство благодарности и тому подобные чувства, например, чувство удивления, чувство почитания. Отрывочные проявления этого переживания бывают, когда испытываешь подергивания в руках и кистях, чтобы сопережить подсознательные импульсы при впечатлениях — они проявляются, когда человек, например, чувствует побуждение соединять руки перед лицом прекрасной природы или перед чем-нибудь иным, что с ним случилось, молитвенно сложить их. Все, что с нами случалось, подсознательно, фрагментарно проявляется в жизни. По отношению к тому, что можно было бы назвать «желание рук и кистей соучаствовать во внешних впечатлениях», человек может оставаться в покое. В таком случае двигается только его эфирное тело, его эфирные кисти и эфирные руки. Чем больше это осознают, чем больше научаются соучаствовать организмом рук во внешних впечатлениях, чем больше развивают проявляющееся таким образом ощущение: «когда ты видишь красное, тебе хотелось бы сделать такое — то движение рукой, ибо оно относится сюда. Когда ты видишь синее, тебе хотелось бы сделать другое движение руки, ибо оно сюда относится». Чем больше это осознают, тем больше также развивают чувство для просветлений, для того, что таким образом должно войти в душу, что мы должны получить, как впечатление. Когда мы отдаемся таким образом, как я описал это по отношению к играющему ребенку, мы растворяемся во впечатлении, но находим самих себя. Затем приходит просветление, если мы развили в себе способность приготовить для впечатления всего человека, если мы, и погружаясь в наши собственные мысли с умершими, самое это догружение можем связать с чувством общности, и просыпаясь затем, может в действительном переживании связать его с человеком в его целом, как я это теперь описал — если мы можем ощутить это чувство благодарности, идущие до кистей рук. Ибо та духовная сущностность, в которой находится умерший между смертью и новым рождением, говорит к живому человеку и таким образом, что можно сказать: мы находим его, если мы можем встретиться с ним в общей области духа на такой мысли, которую и он видит, если мы можем встретиться с ним на этой общей мысли в полном чувстве общности, И мы имеем материал для этого через посредство ощущения благодарности. Ибо из пространства, сотканного из чувства общности через воздух, образованный из ощущения общей благодарности по отношению к миру говорят умершие к живым людям.