В. Купцов - Философия и методология науки

Стоит отметить, что очень часто нормы, а тем более ценности социального института не получают письменного оформления и закрепления. Обычно они не бывают такими жесткими, как правила дорожного движения, а в случае непосредственно интересующего нас здесь социального института науки само их выявление представляет собой очень непростую проблему.

Каким же образом реально действуют нормы, в частности — нормы исписанные?

Согласно Т. Парсонсу, одному из классиков социологии XX в., это достигается прежде всего за счет того, что в культуре данного общества приняты и укоренены нормативные ожидания, определяющие, что именно надлежит делать в тех или иных обстоятельствах людям, занимающим те ли иные позиции. На индивидуальном уровне эта упорядоченная система ценностей и норм реализуется благодаря организованности мотивов, которые побуждают человека действовать так, как это предписывается нормативными ожиданиями.

Каждый социальный институт располагает механизмами внешнего контроля за поведением и действиями людей. Это — обширный набор позитивных и негативных санкций, которыми поощряется ожидаемое и наказывается отклоняющееся поведение.

Негативной санкцией предстает, например, штраф или лишение водительских прав того, кто нарушает нормы дорожного движения.

Если же говорить о социальном институте науки, то здесь главной позитивной санкцией является признание коллег — как современников, так и особенно ученых последующих поколений Это признание может выражаться в разных формах — от цитирования в научной статье до увенчания престижной научной премией — например, Нобелевской, — и даже до увековечения имени ученого в названии закона или теории' закон механики Ньютона, периодическая система элементов Менделеева, теория относительности Эйнштейна и т.п.

Напротив, того, кто допускает отклонение от принятых в науке норм (фальсификация результатов эксперимента, приписывание себе чужих достижений, плагиат — воспроизведение того, что сделано другими, без ссылки на них), ожидают негативные санкции вплоть до самых жестких — игнорирования всеми коллегами того, что делает данный ученый. Ведь если в научной литературе нет упоминаний — цитат или ссылок на его работы, то это значит, что для науки его попросту не существует.

Здесь, впрочем, необходимы некоторые уточнения и пояснения. Очень часто бывает так, что полученный ученым результат не цитируется его коллегами не из-за тех нарушений, о которых только что говорилось, а из-за того, что он представляется им тривиальным, не несущим ничего нового. При более пристальном рассмотрении, однако, обнаруживается, что и в этом случае имеет место нарушение нормы, а именно, нормы, предписывающей ученому создание не просто знания, а нового знания. В соответствии с этой нормой простое воспроизведение того, что уже было сделано другими, не считается научным результатом.

Бывает и иное. Подчас коллеги-современники данного ученого бывают не в состоянии по достоинству оценить результат его исследований как раз из-за его чрезвычайной новизны, оригинальности, из-за того, что он резко расходится с устоявшимися в науке воззрениями. Таким образом, этот результат на долгое время оседает в архивах науки.

Один из наиболее известных примеров здесь — творчество биолога Г.Менделя. В 1866 г. он опубликовал свои «Опыты над растительными гибридами», в которых были впервые сформулированы законы наследования. Однако в научный оборот эти законы вошли лишь после того, как спустя три с половиной десятилетия их переоткрыли К.Корренс, Э.Чермак и X. де Фриз.

О чем же говорит этот и другие подобные ему примеры?

О том, что существующие в науке механизмы нормативного контроля не всегда срабатывают со стопроцентной эффективностью.

— С одной стороны, коллеги-современники подчас не обладают достаточной компетенцией для того, чтобы правильно оценить новый революционный результат;

— с другой стороны, признание, пусть временное, иногда получают не имеющие должного обоснования и не заслуживающие того идеи.

Но таков, увы, удел всех нормативных систем, которыми пользуются люди.

Речь у нас пока что шла о внешнем по отношению к личности нормативном контроле. Он, однако, не исчерпывает собой всех способов и механизмов реализации норм.

Наряду с ним существует и внутренний контроль: нормативные ожидания при этом становятся достоянием личности, они, что называется, интериоризуются, превращаясь в мотивы действия определяемого не извне, не страхом наказания или стремлением к вознаграждению, а побуждением и желанием, идущим изнутри личности.

Именно такая интериоризация норм и ценностей науки и является стимулом, поддерживающим тех, кто развивает свои новые научные идеи, не получая признания со стороны коллег и даже наталкиваясь на их противодействие.

От других социальных институтов науку отличает то, что это — институт по историческим меркам молодой, еще, видимо, не завершивший процесс своего окончательного оформления.

Зарождение социального института науки принято относить к XVI—XVII вв., а в географическом отношении к региону Западной Европы, прежде всего — к Италии, Англии, Франции. Этот процесс институционализации науки включает в себя две стороны.

— Во-первых, формируется социальный институт науки со специфической системой ценностей и норм.

— Во-вторых, устанавливается соответствие между этой системой и нормативно-ценностной системой, характерной для общества в целом, для всей той сети социальных институтов, в которую теперь встраивается новый институт.

Соответствие это, как показывает исторический опыт, никогда не бывает полным, так что отношения между наукой и обществом всегда более или менее напряжены. Это может выражаться в том, например, что господствующие в обществе ценности не позволяют развивать некоторые направления исследований, осуществимые с точки зрения имеющихся у ученых возможностей, знаний, средств и методов.

Довольно долго, к примеру, ценности общества препятствовали использованию такого важного средства изучения анатомии человека, как вскрытие трупов. Лишь А.Везалий в XVI в. стал первым проводить вскрытия. Интересно, что два столетия спустя, как пишет Ф. Арьес, вскрытие трупов превратилось уже в модное занятие: «В XVIII в. слышалось немало жалоб на то, что молодым хирургам не удавалось найти для своих штудий достаточного количества мертвых тел — из-за конкуренции со стороны лиц, производивших частные вскрытия, не имевшие отношения к профессиональной подготовке врачей... Многие семьи использовали трупы своих умерших для собственного просвещения или для удовлетворения любопытства».