Капра Фритьоф - Уроки мудрости

Следует ли мне посвятить этому полгода или больше, подрабатывая днем иначиная действительную работу вечером, когда я уже устал? Или мне нужно бросить все и сконцентрироваться на книге? И как в этом случае зарабатывать деньги на жилье и еду?

Я помню, каквышелот агента и сел на скамейку на ЛейчестерСквер в центре Лондона, взвешивая возможности и пытаясь найти решение.

Однако я чувствовал, что мне следует сделать скачок и целиком отдатьсямоему проекту, невзирая на возможный риск. Так я и поступил. Я решилна время уехать из Лондона в дом моих родителей в Инсбруке, чтобы написать эти три главы и вернуться в Лондон, когда задача будет выполнена.

Мои родители были рады принять меня в своем доме во время моейработы, хотя и беспокоились о перспективах моей карьеры, и после двухмесяцев сосредоточенной работы я мог вернуться в Лондонипредложитьрукопись возможным издателям. Я знал, что это сразу не решит моих финансовых проблем, поскольку не ожидал, что тотчас получу аванс от издателя. Ностарыйдруг нашей семьи, довольно богатая венская леди, пришла мне на помощь, предложив сумму, с которой я мог перебиться несколько месяцев. Тем временем мой агент предлагал рукопись в известнейшие издательства Лондона и Нью-Йорка, которые от нее отказались. Последесятка отказов нашлась небольшая, но предприимчивая лондонская фирмаУайлвуд Хаус, которая приняла предложение и заплатила мне аванс, достаточный, чтобы написать всю книгу. Оливер Кодекот, основатель УайлвудХаус (сейчас он работает в Хатчинсоне), не только стал английским издателем этой и последующих моих книг, но с тех пор остается моим хорошим другом. На протяжении всей своей длительной издательской деятельностиКодекотпроявлял замечательное чутье к радикально новым идеям, позже составившими ключевые аспекты "новойпарадигмы".Ониздалнетолько" Даофизики" — лучшее из его озарений, как он часто говорилмне с гордостью, — но явился также британским издателем некоторых наиболее значительных работ, упоминаемых в этой книге.

Со дня, когда я подписал контракт с Уайлвуд Хаус, в моей профессиональной жизни произошел поворот, и с тех пор ей сопутствовал успех. Я навсегда запомню последующие пятнадцать месяцев, в течение которых я писал "Дао физики", как счастливейшие в моей жизни. У меня было достаточно денег, чтобы продолжать жить как я привык — скромновматериальном отношении, но богато в отношении внутреннего опыта. У меня была очень интересная работа и сложился широкий круг друзей — писателей, музыкантов, художников, философов, антропологов и других ученых. Жизнь и работа гармонически сочетались с воодушевлявшим интеллектуальным и художественным окружением.

Когда явпервые обнаружил параллели между современной физикойи восточным мистицизмом, сходство между утверждениями физиков и мистиков казались поразительными, но я сохранял известную долю скептицизма.

В конце концов, думал я, это могут быть лишь словесные подобия, с которыми часто можно столкнуться, сравнивая различные школы мысли, просто потому, что мы располагаемограниченнымколичествомслов. Своюстатью "Танец Шивы" я прямо и начал с этого предостережения. Однако помере того, как я продолжал систематическое изучениеотношениймеждуфизикой и мистицизмом и пока я писал "Дао физики",параллели становились все более глубокими и значимыми. Я ясно видел, что имею дело не споверхностным словесным сходством, а с тем, что эти два мировоззрения, обретенные весьма разными путями, глубоко созвучны друг другу. "Мистики и физики, — писал я, — приходят к одним и тем же выводам; причемодни начинают с внутреннего пространства, другие — с внешнегомира.

Созвучность этих мировоззрений подтверждают утверждение древних индийцев, что Брахман, предельная внешняя реальность, тождественна Атману, внутренней реальности".

Я пришел к пониманию этого с двух сторон. С одной стороны, мировоззрения, которые я рассматривал, обладали поразительной внутреннейсвязанностью. Чем больше областей я привлекал к рассмотрению, тем более проявлялась эта связанность. Например, тесно связаны между собойобъединение пространства и времени в теории относительности идинамический аспект субатомных явлений. Эйнштейн считал пространство и времянеразделимыми, интимно связанными в формечетырехмерногопространственно-временногоконтинуума. Прямымследствиемэтогообъединенияпространства и времени оказывается эквивалентность массы иэнергииидалеето, что элементарные частицы следует понимать как динамическиепаттерны, события, а не как объекты. Нечто похожее имело начало в буддизме. БуддизмМахаяныговорит о взаимопроникновении пространства ивремени — прекрасное выражение дляописаниярелятивистскогопространственно-временного континуума; говорится также, что когда взаимопроникновение пространства и времени будет понято, то объекты предстанут скорее как события, нежели как вещи или субстанции. Эта параллельпоразила меня, и подобные сходства возникали вновь и вновьвовремямоих исследований.

Другая линия моих исследований была связана с тем, что невозможно понять мистицизм, только читая книги о нем; необходима практика, опыт, нужно хотя бы до некоторой степени почувствоватьвсеэто" навкус", чтобы получить представление, о чем говорят мистики. Это требует следования определенной дисциплине и практики какой-либо формымедитации, котораяведет к переживанию измененного состояния сознания.

Хотя я и не пошел далеко в духовной практике такого рода, мой опыт далмне возможность понимать параллели, которые я исследовал не только интеллектуально, но и на более глубоком уровне интуитивногопрозрения.

Этидвелинии шли рядом друг с другом. Чем яснее я видел внутреннююсвязь рассматриваемых параллелей, тем чаще появлялись моменты прямогоинтуитивного переживания, и я научился использовать и гармонизироватьэти два взаимодополняющих рода познания.

Во всемэтомяполучил большую помощь от старого индийскогоисследователя и мудреца, Фироса Меты, живущего в Южном Лондоне, пишущегокниги по философии религий, и ведущего классы медитации. ФиросМета помог мне справиться с большим количеством литературы поиндийской философии и религии, любезно разрешил мне наводить справки в своейпрекрасной личной библиотеке, и мы провели с ним многие часы в разговорах о науке и мысли Востока. У меня остались живые и прекрасные воспоминания об этих регулярных визитах, когда мы сидели в его библиотекедо позднего вечера за чаем, разговаривая об Упанишадах, книгах Шри Ауробиндо или индийских классиков.

В комнате постепенно темнело, и наша беседа все чаще прерывалась периодами длительного молчания, что углубляло мое видение, но ятакже стремился и к интеллектуальному пониманию и словесному выражению. Помню, как однажды я говорил: "Посмотри на эту чашку чая, Фирос.