Рафаэль Лефорт - Учителя Гурджиева

Отправляйтесь теперь в Тавриз и найдите там Даггаша Рустама, мастера барабана. Он или примет вас, или нет. Если да -можете продолжать работу, если нет...7 -- он выразительно развел руками.

Это не книга о путешествии, и хотя поездка в Тавриз была интересной, мне было не до осмотра достопримечательностей. Достаточно сказать, что вряд ли кто-нибудь совершил бы такую поездку без достаточной на то причины!

Глава 9.

ДАГГАШ РУСТАМ

Тавриз, от которого получил свое имя таинственный дервишский учитель Шамс-и-Табриз, не из тех городов, что производят впечатление. В нервном состоянии. я обнаружил, что со мной там не так общительны и приятны, как я ожидал. Всякий знал учителя Барабанщика, но никто не мог сказать, где его найти.

Десять дней я провел в поисках, пока однажды, когда я сидел в чайхане, мое внимание не привлекла пересекавшая улицу высокая фигура с густой бородой, в рваном заплатанном халате. Встав на пустом месте, человек стал бить в барабан и закричал: "Внимайте все Рустаму7.

Я вскочил, опрокинув чай, и бросился вон.

Дервиш сидел на камне, а вокруг него собралась толпа. Он поднял посох, призывающий к молчанию.

-- Я расскажу вам сказку. Хотя не знаю, зачем я трачу на вас, болванов, свое время, -- начал он. Одобрительный ропот доказал, что это было лучшим началом.

н очень подробно рассказал историю о дервише из "Гулистана7 Саади, на разные голоса. Он поистине был мастером рассказа. Толпа, как зачарованная, ловила каждый его жест и интонацию, а в конце разразилась аплодисментами. Собрав немного медяков и не поблагодарив, он зашагал дальше, сопровождаемый пестрой толпой сорванцов -- они знали, что в ближайшей сахарной лавке он купит им лепешек. Раздав лепешки, он удалился. Я последовал за ним.

На окраине города он сошел с дороги и поманил сеня. Мы прошли поле и сели на камнях у ручья. Он задумчиво смотрел в воду. Один раз я нарушил молчание, но он показал мне, чтобы я сидел тихо. Через полчаса он заговорил.

-- Ишк башад.

-- Ишк, откликнулся я.

-- Если обладаешь знанием, служи подобно тем, кто не ведает, ибо непристойно, чтобы люди из Китая совершали паломничество, а уроженец Мекки лежал бы поблизости спящим. Чего ты хочешь от меня?

-- Знания. Я хочу получить возможность понять сложность современной жизни и сохранить прочное понимание принципов великих учителей.

Он ковырял землю палкой: "ТО знание, какое ты ищешь, приходит из опыта, и ему нельзя научиться из книги. Ты можешь прочесть великих: Руми, Джами, Хафиза, Саади, но их писания -- только соль хлеба. Чтобы узнать вкус хлеба, нужно его съесть, почувствовать соль вместе с дрожжами, мукой и водой. Свою связь с современной жизнью ты рассматриваешь на основе своего обусловленного фона и того, как тебя научили мыслить.

Чтобы очистить свое небо и ощутить свежий вкус, тебе придется оставить старые формулы, которые так сильно подводили тебя в прошлом и искать реальные ценности. Готов ли ты оставить мир, каким ты его знаешь и жить в горах, один, почти без еды?

Я объявил, что готов.

-- Вот видишь, -- он с сожалением покачал головой, -- ты все еще чувствуешь, что для того, чтобы получить знание, нужны горы и уединение от всегог нечистого. Это примитивное отношение, удовлетворяющее всех дикарей. Неужели ты не понимаешь, что лишенный простоты путь развития идет в ногу с требованиями сегодняшнего дня? Можешь ли ты понять бесполезность отказа от мира?

Тебе может понадобиться курс в Сармунском центре, но это не будет означать полного отказа от твоей мирской деятельности. В разумной мирской деятельности нет ничего нечистого, при условии, что ты не позволяешь и не побуждаешь ее портить себя. Если у тебя есть достаточно умения, ты действительно можешь заставить отрицательные силы служить себе... но у тебя должно быть достаточно умения.

С начала времен наши люди говорили на языке людей и двигались в соответствии с состоянием времен планеты. Мы находимся на уровне времени и даже впереди него -- не для нас жалкие остатки древнего учения, безрезультатно спроецированные в ХХ столетие. Наоборот, мы -- люди каждого столетия, включая и двадцатое, и двадцать первое. Ты много читал о восточном учении. Знаешь ли ты влияние нашей музыки на западную?

-- Я знаю лишь то, что вальс и танцы Морриса*** имеют суфийские корни.

*** Танец Морриса -- гротескный танец, исполняемый в маскарадных костюмах и представляющий обычно действующих лиц из легенды о Рубин Гуде, особенно танец Девы Марии с монахом Туком. Отсюда -- любое пантомимное представление, важной чертой которого является гротескный танец. /прим. переводчика/

-- Верно, верно, -- ответил он. -- Но, помимо самих ритмов, кто из западных композиторов находился под нашим влиянием и через кого наши мелодии влияли на Запад? Люди с девятого столетия несли музыку на Запад -- это менестрели, трубадуры и барды. Раньше они делали это с помощью лиры и флейты, тепе6рь -- для современных инструментов.

Знаешь ли ты о средневековых строителях в Европе? Людях, чьи монастыри, соборы и замки стоят до сих пор? Знаешь ли ты о садах, которые по-прежнему сохраняют силу, для которой они и были сотворены на Западе?

Это лишь фрагменты огромной картины. Можешь ли ты совместить это с беззубыми стариками, сидящими в горах в антисанитарных пещерах? Неужели ты веришь, что на судьбу мира могут воздействовать люди, единственная техника которых -- побег от мирского искушения? Огромная американская промышленная компания с широкой сетью коммуникаций, управлений и агентов существует не для того, чтобы торговать одним ограниченным изделием. А если мы имеем дело с самой жизнью, почему это должно быть мельче?

Ты умышленно стремишься быть к нам несправедливым. Что ты знаешь о людях, чей долг состоит в том, чтобы спасать ваши жалкие западные шкуры? Можешь ли ты постичь хоть на сгновение необъятность бремени, их бодрствования и сна? Размеры чаши, которую они несут ради вас?

Я ответил, что начинаю представлять фрагмент картины, и что она наполняет меня благоговейным трепетом и уважением. Но мое недостаточно широкое видение порождено невежеством, которое я только теперь начинаю понимать. Я добавил, что приехал в Тавриз для продолжения своих поисков учителей Гурджиева, но пока дело скорее касается меня самого.

-- Джурджизаде, -- сказал он, -- да, ученик моего учителя Шейха Дургуя, под руководством которого я изучал музыку по приказу Шейха Юссавуфа из Каира. Я был молодым учеником, когда прибыл Гурджиев для изучения музыки и танцев Мехлави. Я очень хорошо помню и его, и товарища его Дагана Муслимова из Бухары. Он жил с нами в Текке. Частью наших обязанностей было разжигать огонь и подметать текке. Но он пробыл у нас недолго, а потом возвратился в Каир.