Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Самопознание и Субъективная психология

"Радищев разделил основную часть своего трактата на два раздела: сначала он приводит доказательства в пользу смертности души, в пользу материализма, потом — в пользу бессмертия.

Некоторые буржуазные ученые пытались доказать, что именно в последнем разделе перед нами «настоящий» Радищев. <���…>

В самом деле, Радищев в основах своего мышления — материалист. Его гносеология материалистична по существу. <���…>

Радищев как бы утверждает две истины: одну — логически доказуемую и объективную, убеждающую в истине материализма; другую — логически до конца не доказуемую, субъективную и существующую лишь в качестве переживания и чувства человека. Научное значение имеет, конечно, первая из них, но, по Радищеву, и вторая может иметь практическое значение" (Прим. к Радищев, с. 179–180).

Это издание 2001 года. Друг и соратник Ярошевского Артур Петровский уже однозначно заявил в своих знаменитых "Записках психолога": в психологии идут крутые перемены аж с 1985 года. Но уж с девяностых точно. Но особенно с конца девяностых, очевидно, с того самого мига, когда Ярошевский окончательно уехал лечиться в Штаты. Как выразился Петровский: "Парадиг-мальные изменения, которые произошли в психологии на рубеже 80-90-х годов…"

Парадигмальные — это мировоззренческие, потому что требуют смены исходных точек зрения. Без этого невозможно сменить цели и задачи, которые и определяют подходы к науке, то есть составляющие парадигм. Старейшины истории психологии могут спать спокойно. Психология не изменилась — она занята лишь тем, что стало ее кошмаром во времена коммунизма. Она все еще бьется за Материализм против Идеализма.

Поймите верно: я не за Идеализм и не против Материализма. Я говорю лишь о двух вещах: во-первых, что битва Материализма против Идеализма, что наоборот — это одна и та же Парадигма, прочитанная с противоположным знаком. А во-вторых, можно ли понять мыслителя иной эпохи, к примеру, Радищева, если читать не то, что он говорит, а то, что он сказал о материализме? Иначе говоря, если изначально выискивать лишь подтверждения того, что наша история глубже еще на одного мыслителя?

Вот Ярошевский заявляет, что наша психология начинается с Радищева. Давайте отбросим весь этот бредовый и навязанный психологии спор о материализме и посмотрим, что занимало самого Радищева. Иными словами, какую задачу решал он. Знаете, с чего в таком случае начинается русская психология?

Судите сами, подписались ли бы под этим Ярошевский и современные издатели Радищева.

Уже во втором абзаце своего исследования, сразу после приветов из ссылки родным и друзьям, с которыми разлучен, Александр Николаевич пишет:

"Обратим взор наш на человека; рассмотрим самих себя; проникнем оком любопытным во внутренность нашу и потщимся из того, что мы есть, определить или, по крайней мере, угадать, что мы будем или быть можем; а если найдем, что бытие наше, или, лучше сказать, наша единственность, сие столь чувствуемое Я продлится за предел дней наших на мгновение хотя едино, то воскликнем в радовании сердечном: мы будем паки совокупны; мы можем быть блаженны; мы будем! — Будем?..".

Это же постановка предмета и цели исследования, которую можно не рассмотреть, только если иметь злой умысел или очень большой банан в органе восприятия. Как не избит этот анекдот, я его повторю, потому что мало кто из психологов понял, что в нем скрывается корень психологической ошибки их восприятия — патологическая избирательность, она же тупость.

— У вас в ухе банан!

— Что-что?! Говорите громче, у меня в ухе банан!

Тупость — это не глупость. Это искусственное притупление чувств или сообразительности. То есть способности творить образы и соотносить их между собой. Парадигма — это всего лишь образ действия определенного сообщества, наложенный на избранный им Образ мира. Как только кто-то предлагает видеть мир иначе, члены сообщества теряют сообразительность и тупеют. Но означает это, что они не поглупели, а сопротивляются. Но если взглянуть дальше, за личности, то означает эта тупость то, что прежняя парадигма с озверением борется за выживание. А прозвище это — Парадигма — всего лишь кличка того монстра, в кого сложились тела людей.

У наших психологов определенно торчит из какого-то места банан, когда они читают Радищева. А нужен он затем, чтобы не заметить простую и разрушительную для академической Психологии вещь: Радищев надеется, что ему удастся снова быть вместе с близкими когда-нибудь, хоть после смерти, для чего нужно обратить взор на себя, проникнуть им сквозь все те слои, что мешают, до познания самой сердцевины своего Я, и тогда возможно бессмертие, тогда мы будем, будем!..

Это значит, что если бы психология развивалась по Радищеву, то действительно развивалась бы в рамках совсем иной парадигмы, а попросту, решала бы совсем другую задачу. Не материализма искал Радищев, а бессмертия. А русская психология, если она хоть сколько-то думает о людях, должна бы сражаться не за идеологические абстракции, а за очень важное и нужное. Она должна быть наукой, которая от лица всех нас и для всех нас ищет, со всей силой своей научности, ищет, как достичь бессмертия. Она же занята одним: с помощью глубочайшей убежденности в исходных установках заставить всех поверить, что смерть неизбежна.

Во всяком случае, если бы психологи действительно уважали и развивали идеи Радищева, русская психология была бы наукой самопознания и искала возможность бессмертия. Как бы трудна ни была эта задача…

Что же касается того, что Радищев в одной части своего труда идеалист, а в другой материалист — это всего лишь прием исследования. Он последовательно движется к цели, проходя насквозь и телесность, и духовность. И в телесности он бессмертия действительно не находит.

Иван Лапшин, хороший русский философ, высланный из России в 1922 году, писал о Радищеве прямо накануне собственной ссылки:

"Первая книга трактата — философское введение, во второй выдвигаются доводы против нематериальности и бессмертия души, две остальные представляют опровержение этих доводов с точек зрения метафизической, психологической и моральной" (Лапшин, с. 148).

Иными словами, сначала Радищев ставит задачу поиска бессмертия, хотя бы для души, затем выдвигает возражения от лица материализма, а потом опровергает эти возражения. Так увидел то же самое сочинение философ, не разделявший мировоззрение нашего Психологического сообщества.

И я думаю, он ближе к истине, или, по крайней мере, к Радищеву, потому что Радищев завершает свое исследование таким выводом:

"Повторим все сказанное краткими словами: человек по смерти своей пребудет жив: тело его разрушится, но душа разрушиться не может: ибо несложная есть (то есть простая настолько, что дальше ей не на что разлагаться, как единице — А.Ш.); цель его на земле есть совершенствование, она же пребудет целью и по смерти" (Радищев, с. 144).