Вероника Полонская - Воспоминания о В. Маяковском

Помню, мы встретили как-то Семена Кирсанова, тогда еще совсем юного. Кирсанов был в военной форме (очевидно, он был призван в Красную Армию). Маяковский очень ласково говорил о нем. Говорил, что это его ученик, что он очень талантливый мальчик. Читал тут же на улице отрывки кирсановских стихов.

Позднее сам Кирсанов читал на квартире у Бриков свои произведения.

Помню сейчас два его стихотворения. Одно - посвященное Маяковскому, где он сравнивает Маяковского с кораблем, а другое - под заглавием "Двадцать первый год".

Владимир Владимирович в тот раз очень шумно хвалил стихи, целовал Кирсанова, потом вдруг страшно смутился и сказал:

- Сеня, вы не думайте, что я так доволен, так как вы про меня написали. Нет, это действительно очень здорово!

На другой день Владимир Владимирович все пел одну строчку из кирсановского стихотворения:

Сердце Рикки Тикки Тавви

Словно как во сне

И яичница ромашка

на сковороде *.

{* Цитируются по памяти строчки из поэмы "Моя именинная":

Сердце

Рики-Тики-Тави

у часов моих

..............................

и яичница-ромашка

на сковороде.

Опубликовано в кн.: С. Кирсанов, Стихи, М., 1931.}.

Пел он это на мотив популярной песенки 19-20 года "В Петербурге дом высокий". Пел он это беспрерывно, и я наконец взмолилась, стала просить пощады. Владимир Владимирович засмеялся и сказал:

- Простите, не буду больше, но уж очень хорошо: яичница-ромашка. А ведь она действительно как ромашка, знаете, Норкочка, такая - глазунья...

Но через несколько минут он опять затянул про свою ромашку.

Я помню, ему прислали откуда-то из глуши стихотворение, написанное комсомольцем. В этом стихотворении такая строфа:

И граждане и гражданки,

В том не видя воровства,

Превращают ёлки в палки

В день веселый рождества *.

{* Цитируются по памяти строки стихотворения Б. Веревкина, написанного ко Дню леса для "Живой газеты" Центрального и Московского бюро юных натуралистов, 1929 год. Последняя строчка: "В день Христова рождества".}

Его радовало это четверостишие.

Вера Инбер напечатала в газете стихи:

Посмотрю на губы те,

На вино Абрау,

Что ж вы не пригубите

Мейне либе фрау? *

{* Цитируются по памяти строки из стихотворения "Европейский конфликт":

Погляжу на губы те,

На вино Абрау,

"Что ж вы не пригубите,

Meine liebe Fran?"

(В. Инбер, Собр. соч. в 4-х томах, т. 1, М., 1965, с. 176).}.

Владимиру Владимировичу понравилась рифма. Он сказал:

- Подумайте, Норкочка, это - очень здорово! Никак не ожидал такого от этой дамочки.

Очень высоко Маяковский ставил Пастернака, но говорил, что творчество Пастернака чересчур индивидуальное.

Пастернак пишет только для себя. Он очень талантлив, у него интересные ассоциации и ходы мысли, но Пастернак никогда не будет доходчивым и доступным для масс.

Владимира Владимировича приводила в неистовство лень, халтура, пошлость. Он возмущался, я помню, Уткиным и Молчановым. Говорил, что это люди не без способностей, но что они сладко пересюсюкивают свои маленькие чувственята и довольствуются легким успехом у "барышень", не заботясь и не волнуясь о том, к чему такой творческий путь приведет в дальнейшем.

Ценил Юрия Олешу, автора "Зависти", за богатейшую фантазию, романтичность и яркий язык, но говорил, что презирает его за образ жизни. Маяковский готов был поручиться, что из Олеши ничего не выйдет: все поведение Олеши очень показное. Олеша считает, что, написав одну хорошую книжку, он уже достиг вершин и что его в достаточной мере не понимают, не ценят. А это наиболее легкий путь: таскаться по кабакам и кричать, что он непризнанный гений, вместо того чтоб сесть за черную работу и делать из себя писателя. А жаль, говорил Владимир Владимирович, возможности у него большие.

Но наравне с суровостью ко всему тому, что он считал дурным, Маяковский был очень чуток к хорошим книгам и вообще к литературным удачам своих товарищей.

Хорошие стихотворения его очень радовали.

Я помню, он восторгался стихотворением Светлова "Гренада" и сказал мне о Светлове такую фразу:

- Этот мальчик далеко может пойти.

Владимир Владимирович очень ценил Асеева. Говорил, что Асеев - большой, хороший мастер. А как-то даже сказал про Асеева, что Асеев без пяти минут классик.

Владимир Владимирович ценил Северянина, которого он считал талантливым словотворцем. Маяковскому, например, нравилось придуманное Северяниным слово - "вмолниться".

Моя дежурная адъюнтесса

Принцесса...

Вмолнилась в комнату быстрей экспресса...

У Северянина, говорил Владимир Владимирович, стоит поучиться этому искусству многим современным поэтам.

Владимир Владимирович говорил, что он в молодости многое заимствовал у Северянина.

Владимир Владимирович обладал очень редкой способностью критически подходить к своим произведениям. Очень остро он понимал и оценивал все недостатки и достоинства своих произведений. Правда, он очень редко признавал свои ошибки, всегда упорно дрался за свои произведения, но я научилась понимать, отстаивает ли он сделанное им - плотью и кровью, потому что убежден, что это хорошо и правильно, или из упорства и самолюбия. Так было и с его пьесой "Баня".

В последний период работы Владимир Владимирович ежедневно прочитывал мне "Баню" по кусочкам. Он сдавал мне уроки, которые просил меня ему задавать. Он прочитывал мне две-три страницы из своей книжечки, иногда и больше, тогда он очень гордился, что перевыполнил задание. Иной раз приходил ко мне с виноватыми глазами, смущенный, как школьник перед строгой учительницей, и робко протягивал книжечку с чистыми отмеченными страницами.

Я была очень горда и счастлива и была настолько наивна, что считала, что очень много помогаю Маяковскому в работе.

Когда "Баня" была закончена, была устроена читка на квартире у Бриков{Чтение проходило 22 сентября 1929 года на квартире В. Маяковского в Гендриковом переулке.}. Не могу совсем вспомнить, кто присутствовал на читке, помню, что был Яншин. Пьеса имела большой успех на этой читке. Мнения были единодушные и восторженные. Наверное, успех в очень большой мере шел за счет чтения Владимира Владимировича, который и всегда очень талантливо читал, а в этот вечер лучше, чем всегда.

Помню тогда мнения: Это значительно лучше "Клопа". Это совсем новая драматургическая форма. Блестяще по образам. Замечательный язык и т. д.

Яншин был в восторге от пьесы. На другой день кричал в театре о новом событии, которое создал Маяковский "Баней", убеждал, что пьесу нужно ставить в Художественном театре. После его разговоров была назначена читка пьесы в Художественном театре, которая почему-то не состоялась.

После читки и обсуждения Владимир Владимирович отозвал меня почему-то в кухню и спросил: