Карл Маркс - Собрание сочинений, том 1

Возможность противоположения дана везде, где сталкиваются различные воли. Гегель сам говорит, что «возможность соответствия» есть и «возможность противоположения». Он должен, следовательно, сконструировать теперь такой элемент, который являл бы собой «невозможность противоположения» и «действительность соответствия». Таким элементом могла бы служить ему свобода мысли и свобода принимать решения вопреки воле государя и правительства. Такой элемент не был бы уже «сословно-политическим». Он, скорее, стал бы элементом воли государя и правительственной власти и находился бы в такой же противоположности к действительному сословному элементу, как и само правительство.

Очень умеренную форму принимает это требование уже в заключительных словах параграфа:

«Подобно тому как со стороны власти государя правительственная власть (§ 300) уже обладает этим определением, — так и со стороны сословий некоторый их момент должен быть направлен так, чтобы его основным определением было — существовать как момент, середины».

Момент, исходящий от сословий, должен обладать определением, противоположным тому определению, которым обладает правительственная власть со стороны государя, так как монархический элемент и элемент сословный являются противоположными крайностями. Подобно тому как государь демократизируется в лице правительственной власти, так «сословный» элемент должен становиться монархическим в лице своих уполномоченных. Гегелю, следовательно, нужен монархический момент со стороны сословий. Подобно тому как правительственная власть представляет собой сословный момент со стороны монарха, точно так же должен существовать монархический момент со стороны сословий.

«Действительность соответствия» и «невозможность противоположения» превращаются в следующее требование: «со стороны сословий некоторый их момент должен быть направлен так, чтобы его основным определением было — существовать как момент середины». Быть направленным к определению! Этим определением, согласно § 302, сословия обладают вообще. Тут речь должна была бы идти уже не об «определении», а о том, чтобы «быть определённым извне».

И что это вообще за основное определение: «существовать как момент середины»? Это значит: быть по самой своей «сущности» «буридановым ослом». Дело обстоит здесь просто следующим образом.

Сословия должны играть роль «опосредствования» между государем и правительством, с одной стороны, и народом — с другой, но на-деле они этого не выполняют, а представляют собой, напротив, организованную политическую противоположность гражданского общества. «Законодательная власть» сама нуждается в опосредствовании, и именно, как уже было указано, в опосредствовании со стороны сословий. Предположенного морального соответствия обеих воль, одна из которых — государственная воля как воля государя, а другая — государственная воля как воля гражданского общества, — этого предположенного морального соответствия недостаточно. Правда, только в лице законодательной власти мы имеем организованное, целостное политическое государство, но именно потому, что в законодательной власти государство достигает своего высшего развития, в ней и проявляется неприкрытое противоречие политического государства с самим собой. Необходимо поэтому создать видимость действительного тождества между волей государя и сословной волей. Сословный элемент должен быть положен как воля государя или воля государя — как сословный элемент, Сословный элемент должен полагать себя как действительность некоей воли, которая не есть воля сословного элемента. Единство, не содержащееся в сущности (иначе оно должно было бы сказываться в действиях сословного элемента, а не только в форме его бытия), должно проявляться, по крайней мере, как некоторое существование, или некоторое существование законодательной власти (сословного элемента) обладает таким определением, согласно которому оно есть это единство необъединённого. Этот момент сословного элемента — палата пэров, верхняя палата и т. д. — есть высший синтез политического государства в рассматриваемой организации. Этим, правда, не достигнуто то, чего хочет Гегель, — «действительность соответствия» и «невозможность враждебного противоположения», — и мы всё ещё остаёмся при «возможности соответствия». Однако это есть полагаемая иллюзия единства политического государства с самим собой (единства воли государя и сословной воли, далее — принципа политического государства и гражданского общества), иллюзия этого единства как материального принципа, т. е. иллюзия, согласно которой здесь якобы не только объединяются два противоположных принципа, по это объединение является их природой, основанием их существования. Этот момент сословного элемента есть романтика политического государства, мечта о его субстанциальности или о его соответствии самому себе. Это — аллегорическое существование.

От действительного status quo {103} в отношениях между сословным и монархическим элементами зависит, является ли эта иллюзия действительной иллюзией или же — сознательным самообманом. Пока сословия и власть государя фактически находятся в согласии, пока они уживаются друг с другом, до тех пор иллюзия их существенного единства есть действительная, а следовательно и действенная иллюзия. Напротив, там, где это единство должно было бы на практике доказать свою истинность, оно оказывается сознательной неправдой и становится смешным.

§ 305. «Одно из сословий гражданского общества содержит в себе принцип, который сам по себе способен конституироваться в это политическое отношение, а именно, сословие природной нравственности, имеющее своей основой семейную жизнь, а в отношении средств существования — землевладение. Это сословие обладает, следовательно, в отношении своей особенности, покоящейся на себе волей и, — что является для него общим с монархическим элементом, — тем природным определением, которое последний заключает в себе».

Мы уже указывали на непоследовательность Гегеля, заключающуюся, во-первых, в том, что он берёт политически-сословный элемент в его современной абстракции от гражданского общества и т. д., после того как он вывел генезис этого элемента из корпораций; во-вторых, в том, что он теперь снова определяет политически-сословный элемент в соответствии с сословными различиями гражданского общества, после того как он политические сословия как таковые уже определил как «крайность эмпирической всеобщности».

Последовательно было бы вот что: рассмотреть политические сословия отдельно, как новый элемент, и, исходя уже из них, сконструировать опосредствованно, требуемое в § 304.