Карл Маркс - Собрание сочинений, том 1

Ближайший смысл удвоения политически-сословного элемента в себе самом, удвоения, играющего роль опосредствования с властью государя, заключается вообще в том, что разделение этого элемента в себе самом, та противоположность, которую он содержит внутри себя, представляет собой его восстановленное единство с властью государя. Основной дуализм между монархическим и сословным элементом законодательной власти нейтрализуется дуализмом сословного элемента в себе самом. Но у Гегеля эта нейтрализация совершается тем способом, что политически-сословный элемент отделяется даже от своего политического элемента.

Что касается землевладения, как источника средств существования, который соответствует-де суверенитету воли, суверенитету государя, и что касается далее семейной жизни, как основы крестьянского сословия, соответствующей-де природному определению власти государя, — то мы к этим вопросам вернёмся позже. Здесь, в § 305, изложен «принцип» крестьянского сословия, «который сам по себе способен конституироваться в это политическое отношение».

В § 306 говорится, что это «конституирование» предпринимается «для политического положения и значения». Оно сводится к следующему: «имущество превращается» «в неотчуждаемое, обременённое институтом майората наследственное имение». Выходит, что «майорат» политически конституирует крестьянское сословие.

«Обоснование майората», — говорится в добавлении, — «заключается в том, что государству недостаточно простой возможности определённого умонастроения; государство должно рассчитывать на нечто необходимое. Умонастроение, конечно, не связано с имуществом, но относительно необходимая связь между ними состоит в том, что тот, кто обладает самостоятельным имуществом, не ограничен внешними обстоятельствами и, таким образом, может беспрепятственно выступать и действовать в пользу государства».

Первое положение. Государству недостаточно «простой возможности определённого умонастроения»; государство должно рассчитывать на нечто «необходимое».

Второе положение. «Умонастроение не связано с имуществом», т. е. умонастроение, полностью соответствующее имуществу, есть «простая возможность».

Третье положение. Однако между имуществом и умонастроением существует «относительно необходимая связь», та именно связь, что «тот, кто обладает самостоятельным имуществом и т. д., может действовать в пользу государства», т. е. имущество даёт «возможность» государственного умонастроения, но ведь, согласно первому положению, одной этой «возможности» ещё недостаточно.

Гегель, к тому же, не доказал, что землевладение является единственным «самостоятельным имуществом».

Конституирование принадлежащего крестьянскому сословию имущества как независимого есть конституирование этого сословия «для политического положения и значения». Или: «независимость имущества» составляет «политическое положение и значение» этого сословия.

Эта независимость доказывается дальше следующим образом:

Его «имущество» «независимо от государственного имущества». Под «государственным имуществом» здесь, очевидно, разумеется правительственная касса. В данном отношении этому сословию «противостоит» «всеобщее сословие» как «существенно зависящее от государства». Так, например, в предисловии, стр. 13, говорится:

«Кроме того, у нас, в отличие от греков, не занимаются философией как частным искусством», а «философия имеет публичное, касающееся публики существование, находясь преимущественно или исключительно на службе у государства».

Стало быть, и философия «существенно» зависима от правительственной кассы.

Его имущество независимо «от необеспеченности промысла, от погони за барышом и изменчивости владения вообще». Ему в этом отношении противостоит «промышленное сословие», «зависящее от потребностей, на которых и основаны его доходы».

Это имущество, таким образом, «независимо как от благоволения правительственной власти, так и от благоволения массы».

Рассматриваемое сословие, наконец, даже от собственного произвола защищено тем, что члены данного сословия, призванные для этого назначения, лишены «того права, какое имеют другие граждане, — отчасти свободно располагать всей своей собственностью, отчасти же быть уверенными в том, что после их смерти их собственность перейдёт к детям согласно равенству любви».

Противоположности приняли здесь совершенно новую, а именно — весьма материальную форму, какую едва ли следовало ожидать для отношений, существующих в небесах политического государства.

Противоположность, показываемая здесь Гегелем, представляет собой, если выразить её с необходимой остротой, противоположность между частной собственностью и имуществом.

Землевладение есть частная собственность хат' s^oxnv частная собственность в подлинном смысле этого слова. Его резко выраженная частная природа проявляется: 1) как «независимость от государственного имущества», от «благоволения правительственной власти», от той собственности, которая существует в качестве «всеобщей собственности политического государства», — согласно конструкции политического государства, землевладение представляет собой особое имущество в сравнении с другими имуществами; 2) как «независимость от потребностей» общества, или от «общественного имущества», от «благоволения массы». (Примечательно также, что участие в государственном имуществе понимается Гегелем как «благоволение правительственной власти», а участие в общественном имуществе — как «благоволение массы».) Имущество «всеобщего сословия» и «промышленного сословия» не есть частная собственность в подлинном смысле, ибо имущество первого обусловлено прямо связью со всеобщим имуществом или с собственностью как социальной собственностью, а имущество второго обусловлено этой связью косвенно и представляет собой известную форму участия в этой собственности; следовательно, на стороне каждого из этих сословий имущество так или иначе обусловлено «благоволением», т. е. «случайностью воли». Этому виду имущества противостоит землевладение в качестве суверенной частной собственности, не принявшей ещё формы имущества, т. е. формы собственности, установленной социальной волей.

Политический строй на его высшей ступени есть, следовательно, строй частной собственности. Высшая ступень политического умонастроения есть умонастроение частной собственности. Майорат есть лишь внешнее проявление внутренней природы землевладения. В результате того, что землевладение является неотчуждаемым, у него оказываются перерезанными социальные нервы и обеспечивается его изолированность от гражданского общества. Благодаря тому что землевладение переходит по наследству не согласно «равенству любви к детям», оно отрывается, становится независимым даже от самого мелкого союза, от природного союза, от семьи, от её воли и её законов; таким образом, черствая природа частной собственности предохраняется также и от перехода в форму семейного имущества.