Игорь Лебедев - 99 признаков женщин, с которыми знакомиться не следует

Представим себе следующую картину. Идёт война; мы в гуще боя. Командир находится в центре укрепления, так сказать, на боевом коне, со знаменем в руках. Солдаты бьются с противником и, разумеется, посматривают на него: как там командир, всё ещё держится? Он высоко, он всё знает, ему-то виднее. И пока командир сохраняет боевой дух, солдаты самоотверженно бьются.

Но вот командир проявил слабость, он чего-то испугался, бросил знамя, и побежал. Разумеется, солдаты тут же побегут вместе с ним. И теперь давайте зададимся вопросом: на ком лежит бóльшая вина: на солдатах, или на командире?

Точно таким командиром был первый человек, Адам; что же до «предводителя ангелов», то он был лишь солдатом. Да, «супер-ангел» всё время бился, и всё время хотел «побежать». Да, еле-еле хватало ему сил, чтобы удерживаться от соблазна. Но вначале «битвы» он всё время «поглядывал» на своего «командира» — человека. Да, и впрямь «подъехал» он к Еве. Да, он первым с ней заговорил. Но на момент начала разговора, «падшим ангелом», то есть Сатаною, он ещё не был! С начала общения змея с Евой это был нормальный, богопослушный и добропорядочный ангел. Ну да, внутри у него были всякие проблемы да искушения. Но они не делают ещё падшим. Это падение, очевидно, произошло уже после, и Книга Бытия повествуют об этом открытым текстом, когда Бог — только потом! — говорит змею: «За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами» (Быт. 3, 14).

Более того. Можно, конечно, вместе с традиционным богословием предположить, что расчётливый преступник, Люцифер, заранее спланировал своё «общение» с Евой так, чтобы «запудрить ей мозги» и достичь желаемого результата. Но давайте взглянем на первую его фразу непредвзято. «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» (Быт. 3, 1). Змей сам хочет разобраться в ситуации. Он действует на основании интуиции; он произносит слова, как во сне. Он сам не знает ещё, что дальше будет. Да полноте: имеет ли он заранее состряпанный план потрясения основ Вселенной? Ведь ничто не мешало его остановить. Но этого не делают, и тогда он «срывается» как собака, спущенная с поводка. Подите, докажите здесь злой умысел!

Некоторые куски этого текста я писал в течение двух февральских ночей, причем намеренно уже под утро, сидя в огромных студийных наушниках, уже засыпая и слушая любимую симфонию Моцарта (ми-бемоль мажор, KV 543, она у меня в великолепном исполнении Колина Дэвиса). И при этом — будучи слегка «поддатым». Это сочетание — сонливость, «поддатость» и громкая музыка — идеально для раскрепощения бессознательного. Груз сознания, мысли о том, как к этому тексту отнесутся, сбрасывается только этим путём. Ну что поделаешь? Матерьялу накоплено было туева хуча, и вместить его в полсотни страниц почти популярного текста, да ещё и привязать к «бабской тематике» было на трезвую голову практически невозможно. Так вот: некоторые формулировки оказались неожиданными даже и для самого автора. Я писал несколько абзацев, а потом останавливался и просто офигевал: Боже, откуда это взялось? И даже не знал, что напишу дальше. Пальцы сами летали по клавиатуре. Пьяному писать, вообще-то, очень удобно: сознание почти отключено, и оно не тормозит стремлением найти формулировку получше. Или ссылками на цитаты. (Делаю это откровенное признание специально для критиков).

Полагаю, нечто подобное было в самом начале и у Люцифера. Начиная, не знал он ещё, чем кончит. Парень типа импровизировал.

Итак, Бог только потом проклинает змея. Но нас почти пять тысяч лет учили, что змей (то есть Сатана, или Люцифер) уже был падшим к этому моменту! И тогда получается, что Бог проклинает… уже проклятого змея, уже давным-давно падшего ангела. Типа, проклинает повторно! Но ведь если змей пал раньше, то, стало быть, был тем самым и проклят. Иначе, какое же это к чертям собачьим падение? Что оно такое? Или первое проклятие Бога не имело никакой материальной силы? Где здесь, спрашивается, логика? Получается, что теперь Бог произносит эту фразу лишь для красного словца, для… поучения нас; никакой «онтологической нагрузки» она решительно не несёт.

По классической, общепринятой трактовке, как Адам, так и Ева, эти «немощные сосуды», пали вследствие грехопадения Люцифера. Здесь возникает по меньшей мере два возражения. Первое: в какой именно момент совершил своё падение Люцифер? Нам говорят: это произошло случайно. Но простите, полностью случайного на таком высоком уровне ничего не бывает. За нашим «предводителем дворянства» стояли мощные ангельские силы, космические энергии, и не знаю, что там ещё. Это была вовсе не «мелкая сошка». Даже одно государство просто так не нападает на другое — нужно чтобы вошли в конфликт их интересы, сферы влияния, и прочее. А здесь даже не государства — восстал, считай, весь космос, «опухла» лучшая часть ангелов. С чего это вдруг они все ринулись на своего Создателя? Неужто ни с того, ни с сего? Кто предопределил это «время „ч“»?

Перекладывать на Люцифера конечную вину по меньшей мере смехотворно. Между тем, в основных религиях, где фигурируют Адам, рай, грехопадение, ангелы — это делалось всегда . И эти умники рисуют нам схему, которая кажется им самим совершенно логичной и более чем убедительной: сначала «падает» Люцифер, затем, по его наущению, Ева, потом, под дурным её влиянием, Адам… Обратите внимание: человеческое сознание последовательно обвинило во всех грехах сначала змея, потом Еву, и лишь потом себя… И никому даже в голову не пришло заметить, что при этом руководствуются той самой логикой переноса вины, что и у Адама: типа, я не виноват, это всё объективные обстоятельства: жена, которую Ты Сам же мне и дал…

И никто, совсем никто не захотел усомниться: а не слишком ли всё здесь гладко? Человек по иерархии был выше всех ангелов, или нет? Разве не он был важнейшим связующим звеном между Творцом и творением? А если человек был выше, то, чёрт подери, кто первым побежал с поля боя? Кто выронил из рук знамя? Вот самый главный гамлетов вопрос, который куда важнее, чем просто «быть или не быть». Ибо, отвечая на него, постигаем мы то, как быть: признавая свою вину, или перенося её на других. И, соответственно, кем быть: мужиком или бабой ? Это важнее, чем просто «быть», поверьте. Бабское бытие, бытие в бабстве — для духа на самом деле есть небытие.

Обвинение Евы во всех грехах парадоксальным образом доказывает не мужество, но предельное бабство размышлявшего над этой проблемой человечества. Нормальный мужик обвинил бы в первую очередь самого себя. Где был Адам в те «критические дни», когда Ева предавалась содержательному общению? Лишь поверхностному (то есть — бабскому) взгляду представляется, что Адама не было рядом. При том уровне метафизической взаимосвязи, духовного единства всего со всем, что была в Эдеме, у нашей «парочки» просто не существовало пространственных и временных ограничений (равно как и всяких других). Иными словами — Адам и Ева всегда, в любых ситуациях, в любое время дня и ночи, друг друга прекрасно чувствовали. И издалека, и вблизи. И во сне, и наяву. Каждый прекрасно чувствовал и знал, что с другим происходит. Это ведь Эдем до грехопадения, а не х…вост собачий. Впрочем, первое нам всё равно уже не светит.