Игорь Лебедев - 99 признаков женщин, с которыми знакомиться не следует

«Основное разделение, в котором коренится вся реальность тварного бытия, это противопоставление Бога совокупности тварного мира, разделение на тварное и нетварное.

Затем тварная природа разделяется на небесную и земную, на умозрительное и чувственное. В мире чувственном небо отделяется от земли. На ее поверхности выделен рай. Наконец, обитающий в раю человек разделяется на два пола: мужской и женский.

Адам должен был превзойти эти разделения сознательным деланием, соединить в себе всю совокупность тварного космоса и вместе с ним достигнуть обожения… Он должен был… соединить рай с остальным земным космосом: нося рай всегда в себе, он превратил бы в рай всю землю… Его дух и само его тело восторжествовали бы над пространством, соединив всю совокупность чувственного мира: землю с небесной ее твердью. На следующем этапе он должен был проникнуть в небесный космос, жить жизнью ангелов, усвоить их разумение и соединить в себе мир умозрительный с миром чувственным. И наконец, космический Адам, безвозвратно отдав всего себя Богу, передал бы Ему все Его творение и получил бы от Него во взаимности и любви — по благодати — все, чем Бог обладает по природе; так, в преодолении первичного разделения на тварное и нетварное совершилось бы обожение человека и через него — всего космоса».

Занятно, что дальнейшие рассуждения как самого Максима, так и всего христианского мира примерно следующие: «всё это было, конечно, классно, но теперь, раз пришёл Христос, мы, конечно, не будем заниматься „торжеством над пространством“, и вообще всем этим утомительным фуфлом, а станем жить по-христиански, соблюдая все положенные обряды, чтобы спастись». Вообще, когда занимаешься этой проблемой, то создаётся ощущение, что до пришествия Христа были нормальные люди, ещё способные как-то думать и что-то решать; после Его пришествия — те «ёжики», кто в это дело реально «врубился», уже не могут отвести от Иисуса своих глаз. Прямо как от наркотика. Ну обо всём забыли, прямо как в своё время Адам. И я всё думаю: ну насмотрелись, насмотрелись уже. Может, наконец, глаза-то отведут? Может, надумают чем-то реальным заняться? Ведь столько дел накопилось…

Главная задача была поставлена перед Адамом; но ведь теперь она переходит к нам. Пришествие Спасителя — лишь звено в этой единой цепи существования Вселенной. И единство всех христиан в этаком «совокупном Адаме» было необходимо хотя бы для того, чтобы понять всё это и реализовать. Ну хоть открыть книжонку Максима Конфессора — и прочесть, и «почесать репу»… Кстати, парень помер у нас, на Кавказе. Руку ещё отрубили ему… Интересно: были ли в 7 веке исламские террористы?

Похоже, человечество выполнит поставленную задачу — но без Христа, вне Его. Только вот почему-то Шарден не упомянул, что для реализации этой задачи придётся ещё всех мертвецов воскресить — типа, «и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих». Иначе хрен объединишь все небеса и, преодолев самое время, достигнешь актуальной вечности. Вот это-то и будет последней Вавилонской башней — достижение «точки омега» Тейяра де Шардена, где «небо скрылось, свившись как свиток». Пространство и время объединятся в маленькую-премаленькую точку, а для тех вечных существ внутри неё это всё будет выглядеть в точности как огромный и единый мир, а для нас — как воскресение и объединение окончательное. А так как совершено оно будет нашими собственными руками, без Бога и даже против Бога, то хучь она и точка, и ей внутри будет хорошо, но для внешнего наблюдателя — самый что ни на есть Большой Взрыв. И опять всё по-новой: рай, Ева, Каин с этой дебильной западной цивилизацией, хитро*опый Восток… И даже Кот Бегемот со своими «99 признаками»… Скучно на этом свете, господа!

Возвращение той идеологии, где в центре стоит физическое развитие, физическое размножение и физическое деторождение толкает мир обратно к кабану. Она ставит всё с ног на голову. Мужчина оказывается потерян в этом мире бабских ценностей; он утрачивает своё изначальное мужское «я»; он смутно чувствует лишь, что всё обстоит как-то не так, что он призван к чему-то более высокому — но сиюминутные житейские проблемы, но классическая мужская лень, но потребность в женском теле, но общественная идеология не дают ему углубиться в себя настолько, чтобы это осознать. И все вокруг говорят ему: хочешь иметь женщину — заработай на неё. Ты прежде всего должен зарабатывать. И мужчина с присущей ему щедростью и смелостью продаёт свою первичность, своё первородство, свою свободу, своё творческое призвание и даже образ Божий за чечевичную похлёбку классического «гнездового брака». А пробовал он найти…

Почему-то профессиональные богословы не торопились создавать концепции, где обобщающий взгляд на мир, проблема мужского призвания и «бабский вопрос» были бы увязаны в единое и универсальное целое. Нормальному мужчине непонятно, почему и каким образом личные его проблемы с женщинами уходят на богословскую глубину. И точно также богословам непонятно, как связана их дисциплина с реальной наукой, с реальной жизнью, с реальным бабством… Почему-то все эти проблемы никогда не объединялись в одной человеческой голове.

А ведь именно две эти вещи — учение о личности и космология — и являются необходимым связующим звеном между богословием и рациональным знанием. Перекинь этот мостик — и «энергетика» богословия, внутренние силы христианской духовности потекут прямо в науку. А через неё — и во всё человечество вообще. И снова наше христианство вернёт себе статус «паровоза». И обратно, получит от рациональности ох как необходимую ему «заземлённость». Наука должна была оказаться «бабой» по отношению к духовности. Да нет, до этого не дойдёт… Вот и существует классическое богословие как в какой закупоренной бочке — а вместе с ним и самое христианство. И вообще — чем они там, в этой бочке, все занимаются? Членом груши околачивают?

Бабство извратило и смысл церковного причастия. Нетрудно видеть, что историческое церковное понимание причащения как «средства спасения» в корне противоречит самому духу учения Христова. Иисус не призывал постоянно помышлять о спасении и «работать» исключительно в этом направлении. Он призывал смело и добросовестно реализовывать свои способности — достаточно вспомнить притчу о закопанных талантах.

Более того. Он говорил (цитирую по более адекватному, церковно-славянскому, переводу): «Иже аще взыщет душу свою спасти, погубит ю; и иже аще погубит ю, живит ю» (Лк, 17, 33). В греческом оригинале идёт: «Ос эан дзетесе тен психен перипойесесфай…» — можете удостовериться сами. Ведь прямо как чуял Иисус, откуда угрожает основная опасность для сохранения единства христиан. Причастие и спасение оказалось новым запретным плодом, который, не моргнув и глазом, «слопало» христианство. Даже и не заметило. По крайней мере, нынешнее понимание причастия окончательно развратило человечество и полностью отрезало ему возможность вести хоть сколько-нибудь христианский образ жизни. Всё наше восточное христианство по сути дела свелось к одному причащению.