Кейс Ваайман - Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Интерпретация. В живом опыте всегда есть элемент интерпретации. Мы «видим» дом, когда, строго говоря, мы просто обозреваем фасад. Мы «видим» грозную бурю, лишь замечая тучи на горизонте. Что «видят» фермер, романтик или метеоролог в одних и тех же облаках? Что «видят», глядя на дом, архитектор, бездомный человек или домовладелец? Очевидно, что они постоянно участвуют в толковании действительности. Суть этого процесса заключается в том, что мы интерпретируем что-то как что-то (тучи — как грозу, фасад — как дом, дом — как источник дохода, и так далее). Вот в чем различие между описанием и интерпретацией: описание стремится выразить словами то, что выявляет себя, интерпретация интерпретирует что-то как что-то. Мы постоянно заняты интерпретацией: мы осмысливаем поток нашего опыта как «Я»; мы относимся к вещам вокруг себя как к «миру»; мы интерпретируем других как «второе “Я”». Следовательно, мы интерпретируем не только тексты, но и себя, свою ситуацию, свое прошлое, других. Для Хайдеггера этот толковательный момент был столь важным, что он сделал его ключевым моментом своего феноменологического метода. Он считал, что феномен (файноменон) нужно интерпретировать таким образом, чтобы он уже не был скрыт за внешним видом, а смог проявить себя в своей «непотаенности» (але- тэйя), таким, каким он является на самом деле. Это трудная задача, поскольку «бытие» как «бытие» постоянно маскируется общественным мнением, «толками» (das Gerede), анонимным субъектом (das Man) и другими формами отчуждения. Задача феноменологической интерпретации состоит в том, чтобы привести людей к их исходной расположенности в этом мире, где они обладают подлинным пониманием своего состояния и интерпретируют его в направлении доступного будущего. Следуя учению Дильтея, Хайдеггер был убежден, что жизнь интерпретирует себя [1826] М. Heidegger, Sein und Zeit, Tubingen, 1972, 148–160. . В обычной жизни люди пытаются понять свое реальное состояние: они обнаруживают возможности и осознают, куда «стремится» ситуация. Иногда значащая перспектива открывает то, что требует выражения. Эти понимание и интерпретация, молчаливо осуществляемые самой жизнью, — «не теряя ни слова в этом процессе» [1827] 1,7 Ibid., 157. , —

выступают в основных словах (основных категориях). В одном слове эти категории раскрывают жизненные возможности, создают фактичность в поддающейся интерпретации перспективе и указывают доступный путь в будущее. Такими основныхи словами (категориями) являются «возвещение, дискурс, керигма» [1828] Е. Levinas, Autrement qe’etre ои au-delal Vessence, Den Haag, 1974, 125. . Мы видели это выше, когда рассматривали сферу духовности: основные слова творчески-самобытно интерпретируют процесс развития божественно-человеческих отношений.

Поле напряжения предвидения / науки. По Хайдеггеру, экзистенциальная герменевтика движется между двумя крайностями. Одна крайность — это интерпретация, которая происходит в праксисе. В плотничество конкретно (не теоретически) введены молоток, рука, дерево, гвозди и непосредственная окружающая среда. Молоток и рука составляют единое целое, в рамках которого они невнятно ощущают цель друг друга. В этой связи молоток просто находится в руке (zuhanden). Только когда я откладываю молоток и смотрю на него, он становится вещью, которая лежит передо мной. Теперь для меня это объект (vorhanden). Теперь я могу делать заявления, касающиеся его: «Этот молоток тяжелый» или «этот молоток безобразный». Это другая крайность экзистенциальной герменевтики — интерпретация, осуществляющаяся теоретически. Это противоречие в экзистенциальной герменевтике выражает словами позицию, исходя из которой, феноменология рассматривает поле напряжения между предвидением и наукой. Она помещает себя в это поле напряжения и рассматривает себя как промежуточное звено между двумя полюсами. С одной стороны, она стремится раскрыть основную структуру донаучного опыта для того, чтобы пролить на него свет в направлении различных эмпирических наук. С другой стороны, она стремится выявить эмпирическую структуру разных наук, чтобы показать, как в них выявляется донаучный опыт. Эта промежуточная позиция подразумевает три вещи.

Феноменология явно склоняется к донаучному опыту. Она направлена на выявление донаучной жизни сознания как на источник любой рациональности, которая, по сути, является «истолкованным опытом» [1829] M. Merleau-Ponty, Phenomenology of Perception, London, 1962, 63. . Ее задача состоит в том, чтобы раскрыть, исследовать и осмыслить связь между источниками опыта (живого опыта) и различными эмпирическими областями, изучаемыми науками. Этот донаучный источник опыта не является историческим надвременным фактором, а пребывает в постоянном движении. Наука не просто приспосабливается к динамике донаучного опыта, как показал Альфонс де Баланс в La Philosophie et les experiences naturelles [1830] A. de Waelhens, La philosophie et les experiences naturelles. Den Haag, 1961, 1-40. . Это — активное двустороннее движение между донаучной и научной динамикой, при котором одна стремится возобладать над другой. Что касается главенства вненаучных интересов, то оно неоднократно становилось объектом анализа. Критические научные теории показали, что естественные науки вовлечены в военно-промышленный комплекс, медицинские науки подвержены влиянию индустрии здравоохранения, богословие переплетено с религиозными общинами, социальные науки действуют в контексте институтов. Справедливо и обратное утверждение: научная деятельность руководствуется собственными предпосылками. Это не так часто является объектом (самокритической рефлексии. Однако те, кто берутся за изучение такой в высшей степени научной ценности, как «объективность», вскоре приходят к выводу, что эта ценность, которая по-разному определяется различными научными традициями (эмпиризм, бихевиоризм, логический позитивизм, операционализм, критический рационализм, феноменология и так далее), обнаруживает свои собственные предпочтения [1831] Обзор см. в A. Smaling, Methodologische objectiviteit en kwalitatief onderzoek, Lisse, 1987, 21-234. . Это касается и таких важных научных ценностей, как интерсубъективный контроль, аргументированность и рациональность.

В рамках живого опыта, который является конечным ориентиром для феноменологии как науки об опыте, вырисовываются несколько областей реальности [1832] K. Lembeck, Einfiihrungin die phanomenologische Philosophie, Darmstadt, 1994, 31. . «Так, например, отношение акта восприятия к тому, что воспринимается, существенно отличается от того, как математические вычисления соотносятся с идеальной областью чисел, а эта форма, в свою очередь, несравнима с тем, как эстетически воспринимается произведение искусства, а это, опять-таки, несравнимо со способом осуществления нравственной оценки» [1833] Ibid. . Каждая область реальности имеет собственный способ восприятия по отношению к тому конкретному способу, посредством которого эта область реальности проявляет себя [1834] Ibid., 71. . Гуссерль называет эти различные области реальности «областями бытия». Региональная онтология проводит «исследование в категориях или рамках опыта. По-существу, это исследование фундаментально и по отношению к науке, и по отношению к культуре» [1835] Th. de Boer, Langs de gewesten van het zijn, Zoetermeer, 1996, 7. . В соответствии с каждой областью бытия существуют особый тип восприятия и форма данности сознания [1836] См. E. Husserl, Ideen zu einer reinen Phdnomenologie und phanomenologische Philosophie, III (HuaV), Den Haag, 1952, 3, 12, 25; E. Husserl, ErstePhilosophie, II (Hua VIII), Den Haag, 1959, 321. . Гуссерль говорит, что «правомерность дифференциации научных дисциплин в общем и их классификации по типичным научным группам заложена в предельной определенности каждой из этих областей» [1837] Th. de Boer, ibid., 7. . (3) Феноменология стремится не только истолковать донаучный опыт и раскрыть эмпирическую основу научных дисциплин, но также быть связующим звеном между ними. Она стремится показать, как два этих