Антанас Мацейна - Тайна беззакония

Однажды О'Брайен, ведя Уинстона в свою комнату для допросов, сказал: «Вы исправляетесь. В интеллектуальном плане у вас почти все в порядке. В эмоциональном же никакого улучшения не произошло. Скажите мне, Уинстон, — только помните: не лгать, ложь от меня не укроется, это вам известно, — скажите, как вы на самом деле относитесь к Старшему Брату?» — «Я его ненавижу». — «Вы его ненавидите. Хорошо. Тогда для вас настало время сделать последний шаг. Вы должны любить Старшего Брата. Повиноваться ему мало; вы должны его любить». Под пытками Уинстона заставили предать свою возлюбленную, существование которой он до поры до времени скрывал; его заставили предать ее самостоятельно, без требований и вопросов; предать, чтобы прикрыться ее телом от изголодавшихся крыс. И здесь Уинстон окончательно сломался. Его возлюбленная была для него последней опорой. Скрыв ее в своем сердце, он все еще чувствовал себя человеком. Предав ее, он продал последнюю каплю своей человечности. У него не осталось ничего своего.Мысли и чувства партии заполнили и пропитали его насквозь. Правда, отпущенный на свободу, он еще долго не чувствовал любви к Старшему Брату и удивлялся тому, что это чувство никак не проявляется. Однако однажды, услышав по телевизору, что армия Старшего Брата выиграла последний и решающий бой у Евразии и глядя на его портрет — «Колосса, вставшего над земным шаром!», Уинстон почувствовал некий переворот в своей душе. Он подумал: «Сорок лет ушло у него на то, чтобы понять, какая улыбка прячется в черных усах. О жестокая, ненужная размолвка! О упрямый, своенравный беглец, оторвавшийся от любящей груди. Две сдобренные джином слезы прокатились по крыльям носа. Но все хорошо, теперь все хорошо, борьба закончилась. Он одержал над собой победу. Он любил Старшего Брата » (Дж. Оруэлл. «1984» и эссе разных лет. стр. 171-174, 189-190, 199. М., 1989)

Этот образ есть образ антихристовой победы. Это образ сломленного человека, выпотрошенного, обесчещенного, растоптанного; человека, который живет не своей личной жизнью, но жизнью толпы, навязанной и помеченной антихристом. Этот человек уже любит врага Христа. Он победил самое себя. Более того, теперь он в лице О'Брайена насильно принуждает других вызывать в себе эту, так называемую любовь. Антихристова угроза находит в истории и одобрение, и исполнителей и потому витает по миру, увеличивая число выродков и расширяя их царство. Мы приближаемся к эпохе сломленных людишек.Изображенная Оруэллом картина будущего бесконечно ужасна, однако, верна. Антихрист — полный тоталитарист. Он — захватчик по самой своей сути. Он несет насилие в самые темные уголки человеческой души. И когда ему удается выиграть, он посылает носителей насилия в мир, их руками и их мыслями он насилует других, чтобы, сея страх, страдания, слезы, держать людей в повиновении и в постоянной оторванности от Христа. Насильственная любовь — это окончательная победа антихриста в земной действительности.

Принудительная любовь сплачивает общину зверя вокруг антихриста. Однако любовь это то, что происходит внутри человека. Правда, она крепко привязывает человека к любимой личности и делает любимого центром своих переживаний и забот. Однако сама по себе она не облекает в отчетливые формы ни эту привязанность, ни эти заботы. Любовь есть дух и поэтому она не втискивает жизнь в яркие внешние формы. Между тем без этих форм невозможно никакое земное царство. Земная жизнь во всем ее многообразии требует для своего упорядочения и во избежание ошибок на своем пути различных законов, закономерностей, приказов. Поэтому всякий властелин этой действительности придает земной жизни определенные формы. Прежде всего всякий властелин вмещает ее в рамки своего мышления, выражает ее в определенной системе идей, а затем эту систему пытается осуществить в повседневности. У всякого властелина имеется свое евангелие, та весть,которую он возвещает земле и которую люди должны воплотить. Так поступают все преобразователи жизни, в том числе и антихрист.

Создавая на земле свое царство, антихрист тоже провозглашает свое евангелие и осуществляет его в своем обществе. В антихристовом царстве тоже имеется свое священное писание.Соловьев рассказывает, что этот удивительный гений, получивший дух дьявола и рожденный в силе, запершись в своей комнате с какой-то «сверхъестественной быстротой и легкостью» писал сочинение под заглавием: «Открытый путь к вселенскому миру и благоденствию». Это была книга его жизни. Прежние его сочинения, написанные в человеческом духе, встречали даже в какой-то мере острую критику. Ведь не может же мировоззрение одного человека быть настолько всеобщим, чтобы все объять и всех удовлетворить. Поэтому критика вещь сама собой разумеющаяся, естественная и в человеческой жизни необходимая. Поэтому как раз и удивительно, что последнее сочинение антихриста критики так и не дождалось: «своим новым сочинением он привлечет к себе даже некоторых из своих прежних критиков и противников... Никто не будет возражать на эту книгу, она покажется каждому откровением всецелой правды». Сочинение, вызванное к жизни сатанинским духом, удовлетворило всех. Почему? Чем оно очаровало читателей? Что же такое нашел в нем всякий читающий и почему то, что он нашел, не вызвало у него никакого предубеждения?

На эти вопросы Соловьев отвечает характеристикой антихристова евангелия: «Эта книга, написанная после приключения на обрыве, покажет в нем небывалую прежде силу гения. Это будет что-то всеобъемлющее и примиряющее все противоречия. Здесь соединятся благородная почтительность к древним преданиям и символам с широким и смелым радикализмом общественно-политических требований и указаний, неограниченная свобода мыслей с глубочайшим пониманием всего мистического, безусловный индивидуализм с горячей преданностью общему благу, самый возвышенный идеализм руководящих начал с полной определенностью и жизненностью практических решений. И все это будет соединено и связано с таким гениальным художеством, что всякому одностороннему мыслителю или деятелю легко будет видеть и принять целое лишь под своим частным наличным углом зрения, ничем не жертвуя для самой истины,не возвышаясь для нее действительно над своим я, нисколько не отказываясь на деле от своей односторонности, ни в чем не исправляя ошибочности своих взглядов и стремлений, ничем не восполняя их недостаточность». Иначе говоря, это была книга самого совершенного единства всего.В ней всякий нашел самого себя, поэтому любая критика была невозможна. Всем казалось, что в этом сочинении действительно раскрывается всецелая правда. «Всему прошедшему будет воздана в ней такая полная справедливость, все текущее оценено так беспристрастно и всесторонне, и лучшее будущее так наглядно и осязательно придвинуто к настоящему, что всякий скажет: «Вот оно, то самое, что нам нужно; вот идеал, который не есть утопия, вот замысел, который не есть химера». Поэтому «эта удивительная книга сейчас будет переведена на языки всех образованных и некоторых необразованных наций. Тысячи газет во всех частях света будут целый год наполняться издательскими рекламами и восторгами критиков. Дешевые издания с портретами автора будут расходиться в миллионах экземпляров, и весь культурный мир, —а в то время это будет почти значить то же, что весь земной шар, — наполнится славой несравненного, великого, единственного!»