Антанас Мацейна - Тайна беззакония

В чем же все-таки заключается основа успеха антихриста? Почему мы не видим мира и единства, обещанных Христом, а мир и единство антихриста расцветают пышным цветом? Ответ кроется в тех основах, на которых строятся эти два мира и два единства. Во время Последней Вечери Христос, «взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все; Ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Матф.,26, 27—28). Христос не только провозглашал единство, но и обосновал его созидание жертвой крови своей.Кровь Его должна была стать связью, объединяющей людей. Его согласие должно было стать согласием жертвы.В онтологических своих основах Он через эту жертву примирил человека с Богом, соединяя «с Собой все... и земное и небесное» (Кол., 1, 20). Он примирил с Собою «И вас, бывших некогда отчужденными и врагами, по расположению к злым делам» (1, 21). Во Христе мир стал един. Прежний отпад от Бога и внутренний разлад был преодолен, и мир крестной крови Его возобладал в основах сотворенного. История после Христа должна была стать проявлением и расцветом этого главного единства. Единство, основанное на Христе, должно было раскрыться в зримых формах жизни.

Но что вело Христа в страдание и смерть? Почему в основу Нового Согласия Он положил свою собственную кровь? На это отвечает сам Христос: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн, 15, 13). Следовательно, любовь к человекубыла тем стимулом, который привел Христа к самопожертвованию во имя спасения мира. Жертва Христа есть жертва Его любви.«Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою» (I Иоанна, 3, 16). Любовь вела Христа к жертве, а жертва соединила людей и с Богом, и между собой. В основах Христова единства кроются начала любви и жертвы. Поэтому и распространение этого единства в истории должно быть не чем иным, как распространением любви и жертвы. Христово единство не может проявиться в мире иначе, как только через осуществление любви и жертвы, ибо в сущности своей оно на этих началах и построено. Вот почему и сам Христос, и Его Церковь с самого начала провозглашают любовь к друг другу и из нее рождающуюся жертву. Любовь к ближнему в Христианстве есть проявление и распространение Божией любви.Поэтому она и есть знактого, что имеющие ее есть ученики Христа (ср.:Иоанн, 13, 35), ибо кто не любит брата своего, тот не от Бога. Любовь к ближнему мераоценки земной жизни — ее осуждения или спасения, ибо кто любит братьев своих меньших, тот любит и Христа, а кто отталкивает меньшего брата, тот Христа отталкивает (Ср.: Матф., 25, 34—35).

Однако жертва естественно рождается из любви. Любовь же к ближнему должна проявляться «не словом», но «делом и истиною» (I Иоанна, 3, 18). Жизнь христианина должна быть жертвенной жизнью. Пример Христа класть жизнь за других должен распространиться в историческом искупленном человечестве. «И мы должны полагать души свои за братьев» (I Иоанна, 3, 16). И мы должны поделиться с ними всем тем, что у нас есть. Ведь «кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том любовь Божия?» (I Иоанна, 3, 17). Любовь без жертвы пуста.Поэтому историческое развитие Церкви во всеобъемлющий космос в действительности есть не что иное, как все большее воплощение любви и жертвы во всех формах жизни. То, что Христос обосновал своей любовью и жертвою, христианский мир должен развить и осуществить во времени и пространстве.

Однако именно здесь и кроется та великая драма мира и единства, провозглашенных Христом, которую антихрист использует для своей победы. Любовь и жертва могут родиться только из свободы.Всякое насилие здесь невозможно. Насильственная любовь есть разрушение человека, а принудительная жертва — государственный налог. Поэтому Христос и не принуждал людей любить Бога и ближнего. Он провозгласил этот новый завет как высшее начало своей религии, не указав способов, которые воплотили бы этот Его завет в исторической жизни. Воплощение должно было быть достигнуто свободным выбором человека. Христос не оставил и социального завета, следуя которому, можно было бы распорядиться жертвой Его сторонников. Жертва должна была быть следствием свободной любви и потому — тоже свободной. Провозглашенные Христом мир и единство, наряду с любовью и жертвой, должны были быть порождены свободой.

Но именно здесь проявилась врожденная человеческая подлость. Свободная любовь и свободная жертва не только не распространились в истории, не только не завладели ее формами, но, кажется, еще больше замкнулись в границах малых общин и отдельных личностей, замкнулись сильнее, нежели это было во времена раннего христианства. Сегодня очень мало и истинной любви, и истинной жертвы. Уже не они открывают миру, кто есть ученик Христа, но документы письменности. Уже не они являются мерой дел христианских, но постоянный призыв — «Господи! Господи!» (Матф.,7, 21). Поэтому и может антихрист издеваться над Христом, что, мол, молитва того к Отцу небесному не была услышана. Но жало антихристовых насмешек в действительности вонзается не в Христа, но в христиан, которые не в силах выбрать свободную любовь и свободную жертву, а потому не в состоянии осуществить так желаемого Христом единства. Двухтысячная история это постоянная резня между христианами именно потому, что в них нет любви к ближнему, ибо «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (I Иоанна, 3, 15). Потому история и наполнена человекоубийством, восстаниями, раздорами, ибо она наполнена ненавистью к брату своему. Будучи свободным, человек может выбрать либо любовь и жертву, либо ненависть и человекоубийство. Первый путь ведет в Христово единство, второй — к разладу. Идя по первому пути, человек, как и Христос, жизнь свою кладет за братьев своих: свернув на второй путь, он требует жизни другого за себя. В первом случае он жертва, во втором палач. Однако здесь сам человек свободно определяется и свободно выбирает либо состояние жертвы, либо состояние палача. И если все-таки в истории большинство выбирает состояние палача, то это указывает не на слабость Христова единства, но является знаком уважения к свободе человека, ибо Господь почитает свободу даже тогда, когда она оборачивается против него самого. Вне сомнения, это горькая драма. Христос оплакивает не только Иерусалим, убивающий пророков и камнями побивающий посланников Господа (ср.:Матф., 23, 37), но Он оплакивает и все раздробленное и воюющее человечество; Он скорбит из-за раздора в Своей Церкви, скорбит о том, что нет любви и жертвы в Его сторонниках. Но человеческая свобода настолько великий и сущностный дар Бога, что она достойна слез Христа. Оплакивая на погибель свою вступающий Иерусалим, Христос на самом деле оплакивал человеческую свободу, а с ней и всю построенную на той свободе мировую историю.