Антанас Мацейна - Тайна беззакония

Но самое поразительное здесь — это обоснование этого требования, на котором Бог строит свою готовность: «ибо человек создан по образу Божию». Иначе говоря, человекоубийство разрушает в человеке образ Божий.Человекоубийца поднимает руку не на предмет, но на личность, следовательно, на то, что в сотворенном Богом является самым святым, что выражает и отражает Его самого. Человекоубийца покушается на образ Божий и своей злою рукой разрушает его. Поэтому он сам утрачивает право быть носителем этого образа. Он тоже должен умереть, он должен быть отделен из существования вместе, ибо он этого существования не только не сохранил, но своим человеческим движением даже отнял его у другого. И если Каин не был убит, то он все-таки стал скитальцем на земле, не имеющим родины; его отделение от существования вместе было осуществлено иным, но достаточно болезненным для него способом. Провозглашенное Богом требование крови человекоубийцы за пролитую кровь стало основой карательного закона Моисея: «Кто ударит человека, так что умрет; да будет предан смерти »(Исх., 21, 12). Этот закон был настолько строг и настолько для всех обязателен, что даже и безвинно пролитая кровь отмщалась. Неумышленное убийство наказывалось родственниками убитого, совершившие такого рода убийство должны были бежать в назначаемые Моисеем города, ибо в этих городах закон мести не действовал. Там они должны были оставаться до смерти «великого священника» и только после его смерти имели право возвратиться на родину и жить там в неприкосновенности (ср.: Числ., 35, 11—28). Проклятие за пролитую кровь было страшным и сопровождало убийцу всю жизнь.

Правда, Христос отказался от закона мести и велел любить врагов своих и молиться за гонителей (ср.: Матф., 5, 43—44). Однако это нисколько не означает, что Он снял некогда возложенное Богом проклятие за пролитую кровь. Христос отказался не от наказания за человекоубийство, но только от древних исполнителей этого наказания: по Новому Завету проклятие за пролитую кровь должно исходить не от человека, но от Бога.В Ветхом Завете Бог требовал умерщвленной людьмижизни. В Новом Завете Он сам открыто требует этой жизни. В Ветхом Завете человекоубийцы должны были бояться мести человека. В Новом Завете человекоубийцы должны трепетать перед местью Бога. Искупив человечество своей кровью и заново соединив человека с Богом, Христос стал верховным распорядителем и судией. Теперь пролитая кровь взывает к Нему. Покушение на образ Христа сегодня есть покушение на религию Христа, ибо она основана на этом образе. Каждый человекоубийца ─ отрицатель не только брата своего, но и Христа, как посредника между Богом и человеком. Человекоубийство по Новому Завету ─ это прямое оскорбление Христа,ибо каждый член искупленного человечества есть член Его Тела, Его выразитель и распространитель в истории. Поэтому Христос сам наказывает за преступление, не отдавая наказания в руки людей, как это было в Ветхом Завете. Христос сам взял на себя право мстить за пролитую кровь, искупленную Его кровью.

Именно здесь и проявляется то огромное значение гонений, которое они имеют для мировой истории. Кровь мучеников, взывающая к небесам, всякий раз умоляет Христа прекратить разгул святотатства, прекратить покушения на членов Его Мистического Тела, на Его распространение в истории. Гонения на Церковь укорачивают историю.В своей повести Соловьев рассказывает о том, что во время великих торжеств, когда новый папа Аполлоний демонстрировал свое могущество, производя удивительные знамения в храме всех культов, «раздался страшный подземный гул в северо-западном углу Срединного дворца под куббет-эль-аруах, т. е. куполом душ». Бесчисленные тонкие голоса восклицали: «Пришла пора, пустите нас, спасители, спасители!» Это не фантазия Соловьева. Это мысль Откровения, которую Соловьев выразил в образе. Однако сама суть этого образа взята из Откровения. Святой Иоанн Богослов в своих видениях рассказывает о снятии семи печатей. «И когда он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка, святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр., 6, 9—10). Описанный Соловьевым подземный гул ─ это символ: кровь мучеников взывает к Агнцу. Это не просто вопль. На вопрос: «Доколе?» души убиенных получают ответ, «чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их, и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число» (6, II).

Следовательно, суд и мщение за пролитую кровь действительно настанет.Господь подождет только «малое время», пока число будет полным. Каждая смерть мученика постоянно восполняет это число, но никто, разумеется, не знает, чья смерть будет последней. Таким образом, чем дольше длятся гонения на Церковь и чем они суровее, тем быстрее история приближается к своему концу.Каждая капля крови мучеников приближает суд Господа. В свете гонений на Церковь конец истории как раз и вызывается кровью мучеников. Это и есть требование Господа жизни тех членов своего Тела, которые Его убили. История, которая убила Христа и которая переполнила кровью Его святых меру, отмеченную Богом, прерывается гневом и судом Господа. Здесь происходит осуществление древнего, прежнего, Богом высказанного — «Я взыщу и вашу кровь» (Быт., 9, 5). Конец истории и есть это требование. Только здесь Бог требует пролитой крови не от отдельного человека, но от всей истории; не за одного какого-то мученика, но за во все века страдающую Церковь. Поэтому тяжкое проклятие страшным бременем лежит на плечах кажого народа, который увеличивает число душ умерщвленных за Слово Божие и за свидетельство его. Умерщвляя сторонников Христа, такой народ тем самым умерщвляет и свою историю. Она становится историей убийц. Но ведь Церковь есть в истории раскрывающийся Христос. Поэтому каждая рана на Его Теле кровавым воплем разносится по всей истории. Антихрист охотно убивает членов Христа. И это его действие имеет намного более глубокий апокалиптический смысл и значение, нежели все его злополучные дела.

Не все члены Церкви могут вынести постоянное изгнание Церкви из жизни, убийство отдельных ее членов и поэтому не один начинает отвергать Христа. Не один выбирает покой мира, обменивая на него меч Христа. Не один устает в этой борьбе и взбирается на помост, чтобы отдохнуть в тени антихристовых тронов. Поэтому отступничество постоянно сопровождает Церковь на ее историческом пути.Более того, чем чудовищнее и неукротимее становятся неистовства антихриста, тем более массовым становится отступничество. Чем безжалостнее притеснения, тем больше людей поддается искушениям и отворачивается от Бога. Однако поскольку при приближении конца истории борьба Бога и дьявола становится особенно напряженной, то тем самым и отпад от Бога становится весьма выразительным знамением этого приближающегося конца. Поэтому Откровение отступничество считает настолько значительным и полным смысла событием, что по нему, как и по побелевшим яровым на полях, можно определить, «что пришло время жатвы» (Откр., 14, 15). Когда среди фессалоникийцев появились лжепророки, возвещающие приближающийся конец мира и утверждающие «будто уже наступает день Христов», св. Павел предупредил, чтоб не верили им, «ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление» (II Фес., 2, 2—3). Правда, отступники были и в самом начале Христианства. Но вряд ли в те времена можно было говорить об апокалиптическомотпаде. А без него провозглашение конца истории было не чем иным, как только «смущением» и «обольщением» христиан (ср.,II Фес. 2, 1—3). Для того, чтобы предупредить такие преждевременные возвещения, св. Павел указывает на отступление как на один из вернейших знамений приближающегося конца. При появлении такого знамения христианин должен вспомнить слова Христа, которые Он произнес в своей великой Проповеди о конце мира: «О дне же том и часе никто не знает» (Матф.,24, 36). Но «От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знайте, что близко лето; Так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях» (Матф., 24, 32—33).