Михаил Петров - Судьба философа в интерьере эпохи.

2. Профессионально-именной тип кодирования (миф, традиционное общество) может считаться основным для стран "научной пустыни", врагом, так сказать, номер один научно-технической революции и связанного с нею социального прогресса. Тип характерен для социальности, в основе которой лежит земледелие, дающее возможность отказаться от сложных навыков коллективного поведения, фрагментировать социально необходимую область поведения не только по объекту, как это делается в лично-именном типе, но и по субъекту, по силам и возможностям человека, то есть преобразовать навыки из коллективных, где у каждого участника свой маневр, в личные и односубъектные, в которых один человек становится связующим и организующим центром, создавая для нужд момента и разрушая по миновании надобности технологические схемы из подчиненных ему вещных и живых элементов вроде быков, ослов, телег, плугов и т.д. и т.п. Со свойствами этих включений человеку приходится считаться и активно ими пользоваться, сопрягать их со свойствами объекта для получения "задуманного результата".

Приспособление навыков к силам и организационно-кибернетическим возможностям человека сопровождается типизацией самих деятелей, то есть сфера социального поведения приобретает дополнительный план распределения - профессиональный, в различения которого распределены и навыки и люди. Навыки - по их посильности для единоличной организации и управления, люди - по их принадлежности к той или иной клеточке матрицы такого распределения. Иными словами, навыки субъективируются, а люди типизируются по группам-профессиям и в рамках таких групп теряют различенность, становятся "равными", одинаковыми, неразличимыми земледельцами, гончарами, плотниками, кузнецами и т.д.

Возможность появления такой матрицы опирается на возможность отчуждения части земледельческого продукта и лимитирована допустимыми величинами этой отчуждаемой части. Типичная земледельческая технология, которую мы застаем почти неизменной на протяжении последних трех-четырех тысячелетий, способна отчуждать около 20% продукции, так что земледельческая клеточка матрицы остается во всех традиционных обществах от Древнего Шумера до современного Непала наиболее многолюдной и почти неизменной, включает около 80% населения, предоставляя остальные 20% ремеслу и управлению. Сам список профессий - величина переменная, способная разрастаться и сокращаться.

Профессиональная матрица как раз и выполняет функцию социальной памяти. Все ее клеточки - ячейки профессионального знания - устроены по единому образцу: знание в форме программ деятельности связано, как и в предыдущем типе, с именем, но имя не лежит уже в плоскости смертных индивидов, никто не является его временным исполнителем. Имя обретает самостоятельность, оно отчуждено в особую область как ценность групповая и приобретает, соответственно, новые черты межличностной вечной сущности - бога. И хотя само слово "бог", особенно бог "языческий", приобрело в европейской культурной традиции прочную репутацию компенсатора человеческого незнания, бог профессионально-личной культуры прежде всего творец и изобретатель, хранитель профессиональной "информации" и покровитель соответствующего искусства, соучастник каждого практического акта.

Отношения между богом и человеком строятся прежде всего как отношения между мастером и подражателем, учителем и учеником. Лосев пишет о гомеровском греке: "Творящий субъект никогда не творит тут чего-нибудь нового, небывалого. Вся его фантазия направлена лишь к тому, чтобы по возможности точно воспроизвести уже имеющееся, уже бывшее вечное или временное... Фантазия у греков имела цель не создать новое, а только воспроизвести старое, - вот о чем говорят рассматриваемые нами гомеровские мифы о богах" (26, с. 212). Бог выглядит опорой деятельности, оперативной, так сказать, профессиональной памятью, но он же, как различение профессиональной матрицы, связывает человека с социальным целым, устанавливая место его профессии среди других. Эта вторая нагрузка бога - целостность системы знания - почти повсеместно решается по схеме кровнородственной связи: все божественные имена различены по полу, имеют родителей и могут иметь потомство, образуют единое семейство с явными моментами иерархии.

В чистом виде система мифологического знания выглядит как фрагментированные по профессиональному признаку и распределенные в конечную группу божественных имен социально необходимые навыки, причем на сами эти имена наложена вторичная связь целостности. Профессиональные ячейки знания более или менее автономны, переходы между ними резки: каждая профессия знает свое дело, его границы, обязанности перед другими профессиями, не лезет в чужие дела. Гесиод, например, советуя земледельцу, "работнику Деметры", вовремя готовить материал "работнику Афины" (Труды и дни, 420 - 435), тут же устанавливает и пределы такой заботы:

Самонадеянно скажет иной:

"Сколочу-ка телегу!"

Но ведь в телеге-то сотня частей!

Иль не знает он, дурень?

Труды и дни, 455-456

Подобные утверждения, даже в более абстрактной форме, можно найти и на Востоке:

"Свой долг, хотя бы несовершенный, лучше хорошо исполненного, но чужого, лучше смерть в своей дхарме, чужая дхарма опасна.,." (Бхагават-Гита, 36);

"Также всегда одинаково земледелец останется земледельцем, образованный человек - образованным, ремесленник - ремесленником, торговец - торговцем" (Сунь-цзы, О порядке правителя).

В реальных же исполнениях схема всегда бывает осложнена многочисленными вариантами и включениями, в том числе и инертными (старые боги), в ней наблюдаются перехлесты распределений, когда у некоторых искусств оказывается пара покровителей (обычно бог и богиня) и т.п. Происходит это, нам кажется, по нескольким причинам, и прежде всего потому, что миф живет, он текуч и подвижен, поскольку, во-первых, рядом с мифом располагается вспомогательная неформальная система социального кодирования - наследственный профессионализм, обучение через участие в труде семьи, а, во-вторых, миф в довольно высоких темпах накапливает новое знание, социализация которого и ввод в систему испытывает значительное влияние кровнородственной связи целостности.

Основную часть навыков наследственный профессионализм транслирует по связи отец - сын, которая носит непосредственный характер и не нуждается в обособленном предметно-знаковом закреплении, что вызывает процессы редукции связанного с именем бога и осваиваемого профессией знания до простых указаний на то, кто из богов что и как изобрел. Когда школяров Непала спрашивают об источнике знания, они не сразу ссылаются на бога, а располагают между собой и богом эстафету "старых людей", лишь первому этапу которой знание передается непосредственно богами (16). Отсюда и явная "неуравновешенность" богов, отсутствие в них солидного, содержательного момента инерции не по классу телесности, Гомер видит в Афине вполне даже телесную сущность - "ужасно дубовая ось застонала, Зевса подъявшая грозную дщерь", - а по классу стабильной программной содержательности: боги слишком уж новы, даже "вечно новы", выглядит стабилизирующим началом, хранилищем профессиональной информации ровно настолько, насколько и механизмом преемственности системы мифологического знания, и входом в эту систему - эффективным социализатором нового и преобразователем нового в наличное.