Гилберт Райл - Понятие сознания

Многие глаголы действия, с помощью которых мы описываем людей, а иногда, с известной долей сомнения, и животных, обозначают совершение не просто действий, но подходящих или правильных действий. Они обозначают достижения. Такие глаголы и глагольные обороты, как «назвать по буквам», «вести счет (в игре)», «решить (задачу)», «найти», «победить», «исцелять», «запоминать», «обманывать», «убеждать», «прибывать», и бесчисленное множество других, означают не только совершение какого-то действия, но и достижение благодаря ему определенного результата. Это глаголы успеха. Вообще говоря, успех иногда является делом случая. Игрок в крикет может получить очко просто вследствие неосторожного движения. Но когда мы говорим, что человек может совершать вещи определенного рода, например, разгадывать анаграммы или исцелять нас, мы имеем в виду, что его деятельность оказывается достаточно часто успешной и без расчета на удачу. Он знает, как осуществлять такую деятельность в нормальных условиях.

Мы также употребляем соответствующие глаголы неудачи, например «упустить», «ошибиться», «уронить», «потерять», «испортить», «просчитаться». Важно, что если человек может считать или называть слова по буквам, он может также и ошибаться в этом. Но смысл «может» во фразах «может назвать по буквам» и «может считать», с одной стороны, и «может ошибиться, называя по буквам» и «может ошибиться в счете» — с другой, существенно разный. Если в первом случае речь идет о некой компетенции, то во втором — не о другой компетенции, но о подверженности. Для некоторых целей необходимо отметить и другое отличие между обоими этими смыслами «может» и тем смыслов, в котором можно сказать, что человек не может неправильно разгадать анаграмму, неудачно победить в гонке, тщетно найти клад или неприемлемо доказать теорему. В этих случаях речь идет о логической невозможности, а вовсе не о компетентности действующего лица. «Неудачно победить» или «неправильно разгадать» суть самопротиворечивые выражения. Позднее мы увидим, что страстное желание эпистемологов найти неопровержимые наблюдения частично проистекает из неспособности заметить, что в одном из своих смыслов «наблюдать» есть глагол успеха, так что «наблюдать неправильно» — это такое же самопротиворечивое выражение, как и «неудачно излечить». Однако подобно логически допустимым выражениям «неправильная аргументация» или «неудачное лечение», логически допустимо и выражение «неадекватное наблюдение», если слово «наблюдать» понимается как аналогичное не глаголу «находить», но глаголу «искать».

По-видимому, сказанного достаточно, чтобы показать разнообразие типов значений слова «может», а также типов выражений способности и подверженности. Лишь некоторые из выражений способности и подверженности характерны для описания человеческих существ. Но даже и среди них выделяются различные типы.

Тенденции отличаются от способностей и подверженностей. «Было бы, если…» отличается от «могло бы», а «постоянно происходит… когда…» отличается от «может». Дело обстоит примерно так: если мы говорим «может», мы говорим тем самым, что недостоверно, что чего-то не будет. А когда мы говорили «имеет тенденцию к…», «продолжает» или «склонен к…», мы говорим тем самым, что наверняка это было или будет иметь место. Поэтому «имеет тенденцию к…» имплицирует «может», но не наоборот. Предложение «Фидо имеет тенденцию выть на луну» говорит больше, нежели чем «Неверно, что если луна светит, то Фидо молчит». Данное предложение позволяет читателю не только не полагаться на молчание Фидо, но прямо ожидать его лая.

Но имеется множество разных типов тенденций. Тенденция Фидо обзаводиться летом чесоткой (если не сажать его на особую диету) отличается от его тенденции выть на луну (если хозяин не поругает его). Тенденция человека регулярно мигать отличается от его тенденции зажмуриваться в трудную минуту. Второе, но не первое мы можем назвать «его манерой».

Мы проводим различие между разными тенденциями в поведении, называя одни «привычками», другие «вкусами», «интересами», «увлечениями» и «хобби», а третьи «работами» и «занятиями». Надевать носок сначала на правую ногу, а потом на левую может быть просто привычкой, ходить на рыбалку всякий раз, когда позволяют дела и погода, — хобби, водить грузовик — работа. Можно представить себе пограничные случаи регулярного поведения, которые мы не отнесем однозначно ни к одной из категорий. У некоторых людей работа является их хобби, а у других и работа, и хобби напоминают просто привычки. Но, во всяком случае, сами понятия вполне ясны. Действие по привычке не является действием ради определенной цели; человек иногда не может сообщить, что он это сделал, даже будучи спрошенным непосредственно после его привычного действия: его сознание было занято при этом чем-то другим. Действия, выполняемые как часть работы, могут делаться просто по привычке. Однако человек не совершает эти действия, если он не на работе. Солдат не марширует, находясь на побывке дома, — он это делает только тогда, когда он должен маршировать. Он оставляет и снова обретает эту привычку, снимая и снова надевая свою униформу.

Проявления хобби, интереса или вкуса осуществляются, как мы говорим, «для собственного удовольствия». Но такой оборот может создать неправильное представление, будто такие действия предпринимаются как своего рода инвестиции, от которых ожидают определенных дивидендов. На самом деле верно обратное, т. е. мы делаем такие вещи, потому что любим или хотим делать их, а не потому, что любим и хотим что-то такое, что является дополнением к ним. Мы с неохотой вкладываем свой капитал, надеясь получить оправдывающие это вложение дивиденды, и, если бы у нас появился шанс получить их, не вкладывая капитал, мы, конечно, с удовольствием отказались бы от инвестиций. Но любитель рыбалки не примет или не поймет вашего предложения получить удовольствие без самого процесса рыбной ловли. Для него удовольствием является именно этот процесс, а не нечто, что является его результатом.

Когда говорят, что некто сейчас наслаждается или же испытывает отрицательное отношение к чему-то, отсюда следует, что он обращает на это внимание. Было бы противоречием сказать, что человеку нравится исполняемая музыка, хотя он не обращает никакого внимания на то, что он слушает. В то же время не будет противоречием сказать, что он слушал музыку, но это не сопровождалось ни удовольствием, ни отрицательными эмоциями. Соответственно, когда мы говорим, что кто-то любит ловить рыбу, отсюда следует не только то, что он имеет тенденцию брать в руки удочку, когда ему ничто не мешает и не запрещает, но что он стремится делать это сознательно, обращая внимание на то, что он делает; это означает, что он имеет тенденцию погружаться в мечты или воспоминания о рыбалке и с большим интересом участвует в беседах и читает книги на данную тему. Но это еще не все, что следует сказать. Добросовестный репортер сознательно стремится вслушиваться в слова, произносимые политиками, даже если он и не стал бы делать это, если бы это не было его обязанностью. Он не делает этого в свои нерабочие часы. В это время он, возможно, предпочитает посвятить себя рыбной ловле. Он заставляет себя сосредоточиваться на рыбной ловле, как он это делал в отношении политически речей. Он концентрируется здесь без всяких усилий. Когда говорят, что человек любит что-то делать, то имеют в виду прежде всего это.