Николай Рерих - Шамбала Сияющая. Мифы, легенды, афоризмы

Наблюдайте пристально и широко-дальнозорко – и вы будете убеждаться в мощи Надземных посылок («Шанхай»).

Всякое переустройство начните словом «Культура» («Культура»).

Потрудимся во имя Красного Креста Культуры! («Друзья».)

Молодежь! Вы, самые юные, самые устремленные в светлое будущее, перечтите, что писалось о сохранении культурных сокровищ, и продолжите нашу работу («Охраните!»).

Держите дозор за Культуру! («Досмотры».)

Ведите неоспоримую линию Культуры. Под этим знаком пройдете («За Культуру»).

Из древних чудесных камней сложите ступени грядущего («Софийский Собор»).

Молодежь, помни о прекрасных наследиях минувшего («Софийский Собор»).

Любите прошлое, когда оно вынырнет из нажитых глубин, но живите будущим («Будущее»).

Приобщайте молодых. Незаметно минуют целые поколения («Путники»).

Образуйте народного учителя. Дайте ему сносное существование («Молодежи»).

Помоги, школьный учитель! Помоги, учительница – сестра милосердия! («Корабль Культуры».)

Пусть во всем умении проявятся учителя, около которых молодые искатели могут собираться («Тревожно»).

Оповещайте, зажигайте сердца! («Зажигайте сердца».)

Помните о Светлом Наставнике народа русского, о Сергии Радонежском («Ужас»).

Особенно добавим зов о доверии и преданности Великому Учителю (24 марта, 1940).

Пусть навсегда укрепится сознание о всех жизнедателях и жизнехранителях («Сеятели»).

Пожелаем лишь и всем и себе прежде всего, чтобы чаша духа не расплескалась («Желанный труд»).

Пусть, несмотря ни на что, процветут пустыни песчаные и пустыни духа человеческого («Добро»).

О подвиге думайте. Духа не угашайте! («Прощание».)

Превозможем! («Душное лето».)

Живите сильными и преодолевайте («Вивите фортес»).

Во имя блага будьте воителями! («Культура».)

Тесно время! Удвоим усилие! («Русскому сердцу».)

Так и пройдем – по большим вехам («Преодолеваем»).

В добрый, бодрый путь! («АРКА».)

Будем радоваться! («Будем радоваться».)

Сбережем для Зари наши лучшие приветствия («Зачем»).

Каждый может применить основы нравственности среди происходящих смятений (24 марта, 1940).

Так требуются напутствия, что и час пропустить нельзя («Посев»).

Если мы неуспешны, значит, где-то дрогнуло сердце, значит, где-то кто-то попятился и не дотянул руку до ключа врат («Держава Культуры»).

Печально, если кто-то временно вспыхивает, а потом поникает… Плохи часы, ходящие то быстро, то медленно («Естество»).

Самое страшное – это повернуть голову человека назад, иначе говоря, удушить его («Народный учитель»).

Непримененная истина не есть труизм («Дозор»).

Плох лес, не имеющий подлесья («Торнадо»).

Не только жизнь, но и само достоинство, честь названную придется в опасность поставить, когда неотложно нужно помочь («Посев»).

Не в золоте правда. Многие возмутятся, если скажете, что истинная ценность в единице труда («Безумие»).

Многи подделки, но особенно страшна подделка счастья («Счастье»).

Сказали ли в школах об этом размалеванном вампире, который в обиходе называется «счастьем мещанским»? («Борьба».)

Скука есть не что иное, как падение жизненной энергии («Рождение скуки»).

Скука не в окружающих обстоятельствах, не в жизни, но в самих людях («Рождение скуки»).

Всякое уныние обычно возникает от недостатка творчества, скажем вернее – добротворчества («Единение»).

Неосознанная радость долга обращается в скорбную необходимость («В новый путь»).

Всякое уныние пресекает лучшие возможности («Друзья»).

Безразличие уже будет омертвением («Мысль»).

Уж эта прохлада! Уж это равнодушие! Ведь в них заключается замирание энергии и выступает позорное безучастие («Равнодушие»).

Всякий признак лености и неповоротливости нужно изъять всюду («Архивы»).

В каждой пассивности имеется своего рода активность, и такая активность может быть еще страшнее и отвратительнее («Вандалы»).

Только бы защитники правды не раскланивались вежливо с жуликами («Памятный день»).

Всякие неискренние улыбки пусть будут уделом невежд, которые не знают об основах бытия (24 марта, 1939).

Всякая законченность будет признаком усталости или, вернее, неведения («Кольца»).

Полумеры во всем ужасны («Америка»).

Всякое раздражение уже есть основа несправедливости («Терпение»).

Неистов тот, кто не понимает смысла равновесия («Терпение»).

Если животное заметит хотя бы один неистовый знак или движение, оно перестанет уважать своего хозяина («Nat-og-Dag»).

Даже дикие животные не укрощаются грубостью… Всякая грубость потрясает не только своей жестокостью, но и бессмысленностью («Жестокосердие»).

С ругательствами надо полегче. От них лишь вред получается («Герои»).

Забыть прекрасное уже значило бы одичать («Notre Dame»).

Неслышно вползает одичание, а изгнать его трудно! («В новый путь».)

Жестокость – одичание – тупость. Дети, наученные первому, неминуемо впадут и в последующее («В новый путь»).

Всякое отупение поведет к огрубению («Значительность»).

Яд огрубения хуже любого наркотика («Огрубение»).

В огрубении человек теряет и чувство справедливости, и соизмеримости, и терпимости («Значительность»).

Нетерпимость есть не что иное, как дикость. Нетерпимый человек не пригоден для общественности («Мысль»).

Пржевальский писал: «Я искал дикого человека в Средней Азии, а нашел его у себя в Смоленской губернии». Такое должно кончиться («Сберегите»).

Укус пятисот пчел равен укусу кобры («Предубеждение»).

Укус бешеного человека опасен так же, как и бешеного животного («Смерч»).