Вэй Вэй - Неискушенно мудрые

— Так вот почему мы страдаем! — сказал кролик. — Вот почему существует несчастье!

— Не существует ни счастья, ни несчастья, — ответила сова. — Не существует взаимозависимых противоположностей. Это концептуальные суждения, уничтожающие друг друга во взаимном отрицании.

— Тогда что они такое? — спросил кролик.

— А что такое ты? — ответила сова. — Что есть все чувственное восприятие, все познание, суждение, различение?

— То, что делает это, я полагаю, — предположил кролик, — я, например.

— В этом случае ты лишь воспринимаемое, — заухала сова, — просто объект в уме.

— Тогда что воспринимает воспринимаемое? — спросил кролик.

— Я, — ответила сова. — Я, всегда Я.

— И к кому или чему относится это «я»? — осведомился кролик, в раздумье подергивая носом.

— К кому или чему? — переспросила сова. — Сказать тебе?

— Да, пожалуйста! — попросил кролик.

— Хорошо, — сказала сова, — слушай и услышишь. — Она расправила крылья, вытянула шею, и лес загудел эхом ее громогласного ответа. — К-ко-о-му-у, к-ко-о-му-у, к-че-му-у-у!

— Если бы ты сказала это просто, — заметил кролик, — возможно, я бы и смог понять.

— Просто что? — спросила сова.

— Просто сказала бы это в десяти словах.

— И шести достаточно, — резко сказала сова.

— Ну тогда в шести, если шести хватит.

— Шести слишком много, но тебе они нужны.

— Как скажешь, — вздохнул кролик, — так какие они?

— Я, кто есть ничто, — есть все, — сказала сова.

— Как ты можешь быть одновременно и тем и другим, когда не являешься ни одним из них?

— Я есть они оба именно потому, что не являюсь ни одним из них.

— Тогда чем являюсь я?

— Из-за того что ты думаешь, что являешься чем-то, ты не являешься ничем.

— И что? — спросил кролик.

— И то — ты страдаешь, — ответила сова, решив пообедать.

— Ты выглядишь усталой и голодной, — сказал кролик с состраданием.

— Так и есть, — ответила сова.

— Тогда почему бы тебе не поесть и не поспать?

— Есть нечего и не спится.

— Позволь мне, — предложил кролик, — я здесь, в твоем распоряжении.

— Ты! Ты что, стал буддистом или вроде того?

— Да, — застенчиво ответил кролик, — это так здорово!

— Так ты предлагаешь мне себя?

— С радостью, — сказал кролик восторженно, подергивая носом. — Самопожертвование — великое счастье.

— Нет уж. Я так не играю!

— Почему? — спросил кролик обиженно.

— Буддисты такого рода не возбуждают аппетит и неприятны на вкус, — отрезала сова. — Лучше уж крысы!

— Ты презираешь нас, буддистов? — грустно спросил кролик.

— Не очень, — ответила сова равнодушно.

— Но вчера ты сказала мне, что предпочитаешь крыс!

— Так и есть, тот, кто был готов пожертвовать своим драгоценным «я», насколько я помню?

— Да, именно тот, — сказал кролик, скромно дернув носом. — Можно спросить почему?

— Нет того, кто мог бы сделать это, — объяснила сова, — отсутствие не имеет вкуса, переваривается, но не питает.

— Не понимаю, — вздохнул кролик.

— Относительное присутствие не может ничего предложить, — терпеливо объяснила сова, — и только его отсутствие может сделать это.

— А почему так? — спросил кролик озадаченно.

— То, что присутствует, берет, но не дает, — пояснила сова, — такова природа эгоистического волеизъявления, растянутого в пространстве-времени.

— А когда оно делает это? — поинтересовался кролик.

— Только Отсутствие может ДЕЛАТЬ, — сказала сова, — разыгрывая себя.

— Дай подумать, — сказал кролик неуверенно.

— Пустая трата времени, — бросила сова. — Не трать впустую, не желай — просто ДЕЛАЙ.

— А как ДЕЛАТЬ? — спросил кролик.

— Делай так, как хотел бы, чтобы делали с тобой, и позволь этому СДЕЛАТЬСЯ! — заключила сова. — В любом случае так и будет!

— Я всегда присутствую, — сказала сова.

— Как это? — спросил кролик.

— Это потому что я всегда отсутствую, — объяснила сова.

— Кажется, я припоминаю, что ты говорила, что присутствуешь только тогда, когда отсутствуешь, — заметил кролик насмешливо.

— Это тоже верно, — ответила сова учтиво, — мое относительное отсутствие — это мое' абсолютное присутствие, а мое относительное присутствие — это мое абсолютное отсутствие.

— Несколько запутанно, — сказал кролик. — Я не испытываю подобных преобразований. —

— Ничто не меняется, — ответила сова сурово, — абсолютно, Я всегда присутствую, относительно, мое видимое присутствие является моим видимым отсутствием как Я.

— Ты не можешь решить, что для тебя предпочтительнее? — спросил кролик, отступая к своей норке.

— Предпочтения относительны и иллюзорны, — оборвала его сова. — Абсолютно, нет ничего, что бы присутствовало. или отсутствовало.

— Тогда что ты такое? — спросил кролик, готовясь нырнуть в нору.

— Само присутствие, — заухала сова, расправляя свои огромные крылья, — само отсутствие. С точки зрения бесконечности нет ничего, что могло бы присутствовать или отсутствовать.

— Почему? — спросил кролик через плечо.

— Нет абсолютно никакого «где», чтобы там могло быть «что-то», и никакого «что-то», которое могло бы быть «где-то», — крикнула сова, неистово хлопая крыльями.

— А ты? — спросил кролик, выглядывая из норы.

— От бесконечности к бесконечности только Я ЕСТЬ как Я. К-чеее-мууу, кууу-дааа, к-кооо-мууу, — заухала сова, величественно взлетая и паря в небесах.

— Ее нет? — пропищала белка из-за дерева.

— Относительно, — добавил кролик, выглядывая из норки, — но Абсолютно — она ЗДЕСЬ.

— Абсолютно рехнулся! — заключила белка, прыгая с сука на другое дерево.

— Все видимое, — сказала сова, — есть Я, Я смотрю. Все воспринимаемое, — продолжила она, — есть Я, Я сознаю. Все понятое, — заключила она, — есть Я, Я постигаю.

— Какое это, должно быть, развлечение для тебя! — сказал кролик вежливо.

— Развлечение для «тебя», да, — резко ответила сова, — или чертов ад, смотря по обстоятельствам!

— Почему для меня? — спросил кролик невинно.

— Потому что «ты» переживаешь это, или «страдаешь» от этого — описание переживания, в котором принято винить Будду.

— Почему я должен переживать или «страдать», когда ты видишь или постигаешь? — спросил кролик.

— Потому что только «ты» можешь переживать удовольствие или боль, — сказала сова терпеливо, — как же Я могу переживать что-либо?

— Почему бы и нет? — спросил кролик, поднимая вверх оба уха.

— Потому что только Я ЕСТЬ, конечно же, — заухала сова. — Ты, отличный от меня, абсолютно не существуешь!