Карл Шмитт - Государство и политическая форма

Когда во многих сочинениях о демократии подчеркивается эта педагогическая точка зрения, то это признак того, что политическая форма демократии уже не осознается или становится проблематичной. Даже в умной и надежной работе Хэдли ( А. Т. Hadley . Probleme der Demokratie, Stuttgart, 1926) последнее слово и последний выход: «воспитание».

А. В греческом учении о государстве было особенно сильно развито сознание необходимости физической и моральной однородности. Платон , как противник демократии, видит ее главную ошибку в том, что она недостаточно строго устанавливает в качестве признака различения гражданско-государственную способность, ?????, и уравнивает всех граждан без различия, так что «при таком государственном строе люди будут очень различны» («Государство», VIII, 11). Однако то, что и к греческой демократии, несмотря на всю эту разнородность, имели отношения лишь свободные эллины, понималось как само собой разумеющееся. Аристотель не находится в подобной оппозиции к демократии. Наилучшая, на его взгляд, государственная форма, полития, даже очень близко приближается к тому, что сегодня чаще всего называют демократией: государство, в котором все участвуют в правлении и подчинении (?????? ?????? ????????? ??? ???? ????? ?????? ??? ????????); по крайней мере в 7-й книге «Политики» появляется эта полития как наилучшая государственная форма, впрочем, при этом прямо предполагается однородность людей, живущих в государстве. Ведь очевидно, что подобное государство, в котором все как господствуют, так и подчиняются, не является политией человечества. Варвары – рабы по природе (?????) («Политика», I, 1, 5). Раб естественным образом лишен ?????, чувства свободы и понимания высшего вида существования, которые находит человек в политическом состоянии, а именно прекрасную и благородную жизнь, ?? ???. Смыслом и целью раба по природе является «быть чьим-то» (????? ?????). Варварские государства лишь по названию суть государства, поскольку в них над рабами господствуют рабы. Только свободные эллины по природе обладают физическими и психическими свойствами, относящимися к политической экзистенции. Вследствие этого и при демократии всегда предполагается, что она состоит только из свободных эллинов. Далее Аристотель прямо говорит, что равенство перед законом может действовать лишь при равенстве по рождению и по власти; равенство перед законом справедливо лишь тогда, когда равны те, кто подчиняется закону. «Равенство считается справедливым и является таковым, но не для всех, а для равных; неравенство также считается справедливым и, естественно, является таковым, но не для всех, а только для неравных» («Политика», III, 5, 8).

Лишь в философии Стой это дифференцирующее понятие равенства распадается. Различность народов и племен, эллинов и варваров, исчезает перед общим для них всех разумом, правящим над всем миром и превращающим всех мудрых людей в граждан мира в мировом государстве. Заслуживает внимания, что это всемирно-гражданское учение выказывает особое предпочтение монархии и отказывается от демократического идеала ( J. Kaerst . Studien zur Entwicklung und theoretischen Begr?ndung der Monarchie im Altertum, hist. Bibi. Bd. 6,1898, S. 65).

Б. В средневековом учении ?????, или virtus, объявляется Фомой Аквинским принципом аристократии. Макиавелли , напротив, предполагает в Discorsi наличие этого качества у граждан демократии, поскольку иначе была бы невозможна никакая демократия. Согласно Монтескье , vertu есть принцип республики; он дает свое определение этому понятию: это «очень простая вещь: любовь к республике» («О духе законов», V, 2); она не имеет ничего общего с образованием и знанием; в демократической республике она есть любовь к равенству, прежде всего трезвость и скромность притязаний, умеренность (V, 3). Совершенно в классической традиции думать, что богатство разрушает демократию, поскольку оно разрушает добродетель (обратное см. сегодня у Ф. Тенниса , который, ссылаясь на Гольдшейда , говорит, что демократическое государство должно быть или становиться богатым (Verhandlungen des 5. Deutschen Soziologentages, 1926, S. 35). В учении Руссо об «общественном договоре» подлинным основанием его государства является полная однородность. То, чего желает народ, есть благо, поскольку желает он; все желают одного и того же, поэтому в действительности никто не остается в меньшинстве при голосовании, а если кто-то и остается, то он заблуждался относительно своей истинной и наилучшей воли. Эта совместная воля вовсе не направлена на то, чтобы подчиняться соответствующему большинству, поскольку даже воля большинства, даже воля всех может быть коррумпирована и в таком случае уже может не приводить к всеобщей воле. Желание подчиняться большинству происходит не от того, что это большинство, а потому что субстанциальная однородность народа настолько велика, что исходя из подобной субстанции все желают одного и того же. Итак, государство основано не на договоре, а на гомогенности и тождестве народа с самим собой. Это есть наиболее сильное и последовательное выражение демократической мысли. В практике якобинской диктатуры проявилось значение этой предпосылки демократического равенства. Политический противник не обладал vertu, то есть правильными политическими взглядами, civisme; он не был патриотом и потому оказывался hors la loi . Здесь особенно ясно проявляется то, насколько политическому равенству в качестве необходимого коррелята соответствует неравенство.

В. Субстанция демократического равенства может быть обнаружена в общих религиозных убеждениях. Внутри религиозных сообществ возникает равенство всех членов, так что все всерьез в сущностном согласны друг с другом. В более мелких объединениях, члены которых рассматривают себя в качестве избранных, святых и спасенных, избранность, то есть неравенство вовне, является особенно прочным основанием для равенства внутри сообщества.

Для возникновения современной демократии важен пример английских сектантов при Кромвеле . Согласно распространенному мнению, впервые идеи современной непосредственной демократии проявились в движении левеллеров ( G. P. Gooch . The history of English Democratical Ideas in the 16th Century, Cambridge, 1894). 28 октября 1647 года эти радикальные сектанты представили соглашение, которое было передано парламенту, но не имело никакого дальнейшего практического значения, поскольку Кромвель подавил все движение. В этом соглашении выдвигаются требования: зависимость парламента от народа, пропорциональное распределение избирательных мест; в качестве прав по рождению (native rights): свобода совести, освобождение от принудительной военной службы, устранение привилегий, равенство перед законом, безопасность и благо народа в качестве основоположений для законодательства. Подобные принципы предполагалось установить в качестве «фундаментальных положений» и распространить среди народа для утверждения. Вождь этих левеллеров, Лильберн , говорит в Legal fundamental Liberties of the people of England (1949), что эти «основоположения» справедливого правительства должны распространяться среди народа для одобрения в каждом графстве. Однако подобные требования равенства, религиозной свободы, одобрения народа, в принципе, касаются только собственных собратьев по вере. Никто из этих сектантов не помышлял о том, чтобы предоставить их также папистам или атеистам. Так что Лильберн прямо говорит в упомянутом сочинении о том, что иметь избирательные права могут лишь благонравные, the well-affected people, способные одобрить эти основоположения ( С. Н. Firth . The Clark Papers, Bd. II, Camden Society, 1894, S. 257/258). И здесь речь идет не о всеобщем равенстве людей, а лишь о равенстве сторонников определенных религиозных убеждений, которые боролись против общих врагов – папизма, англиканства и государственной церкви. В американских колониях, в которых эмигрировавшие туда сектанты или пуритане основывали новые общины, свобода совести распространялась только на собратьев по вере. В пуританском Массачусетсе законами устанавливалось, что каждый обязан участвовать в публичных богослужениях; тот, кто не являлся членом религиозных общин, не рассматривался как freeman; тот, кого исключали из общины за проступки на протяжении трех месяцев, наказывался тюремным заключением и изгонялся ( Rothenb?cher, Trennung von Kirche und Staat, 1910, S. 119). Когда здесь говорят о демократии, то речь идет о том, что новое религиозное чувство становится основанием нового сообщества, внутри которого члены сообщества рассматриваются как равные. Но и здесь нельзя говорить о несубстанциальном равенстве людей. Скорее, субстанция этого демократического равенства была заложена в общности подлинной религиозной веры.