Мишель Фуко - Психическая болезнь и личность

Пунктом отправления оказывается в этой работе концепция органической целостности. Любопытно, что в соответствующей главе («Психическая и органическая медицина»), а также в той, что касается эволюционизма (чего мы еще коснемся), за названными именами классиков психиатрии XIX и начала XX века в качестве основной мишени для критики незримо присутствуют две фигуры, тесным образом связанных как друг с другом, так и с интеллектуальной эволюцией самого Фуко — Курт Гольдштейн и Морис Мерло-Понти.

Именно Курт Гольдштейн стал автором холистической теории психики, лежащей в основе теории органической целостности. Этот немецкий невролог и психиатр до сих пор признается пионером современной нейропсихологии на Западе. С 1906 по 1914 г. он работает в Психиатрической клинике Кенигсберга. В 1933 г. как еврей по происхождению эмигрирует в Голландию, в Амстердам, где в 1934 г. выходит его центральная и самая знаменитая работа «Организм». В ней он на основании исследования и опыта лечения органических расстройств головного мозга во время Первой мировой войны и гештальт-психологии предлагает собственную холистическую теорию. Эти идеи Гольдштейна оказывают значительное влияние на формирование взглядов Э. Кассирера, Л. Бинсвангера, Ж. Кангийема, М. Мерло-Понти. Так, в центре «Феноменологии восприятия» Мерло-Понти стоит идея Гольдштейна о том, что «в действительности повреждения нервных центрор и даже нервных волокон выражаются не в утрате тех или иных ощутимых качеств или сенсорных данных, но в упрощении действия функции» [8] Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / Пер. с фр. под ред. И. С. Вдовиной, С. Л. Фокина. СПб., 1999. С. 109. .

Фуко категорически отвергает концепцию органической целостности, и в этой позиции, также не свободной от влияния предшественников, прорисовывается еще одна фигура — Жорж Кангийем. В своей работе «Нормальное и патологическое», к английскому переводу которой несколько лет спустя Фуко напишет предисловие [9] Foucault M. Introduction // Canguilhem G. On the Normal and the Pathological / Trans. C. Fawcett. Boston, 1978. P. IX–XX. Русск. пер.: Фуко М. Жизнь: опыт и наука / Пер. с фр. С. В. Табачниковой // Вопросы философии. 1993. № 5. С. 43–53. , Кангийем говорит о господствующей в медицине идее общей, унитарной патологии, вследствие принятия которой медицина сохраняет свое единство и одновременно рождает множество противоречий. Именно эта идея является у Фуко отправной, от нее он отталкивается во введении и ее развивает в первой главе. В качестве наиболее яркого примера он приводит здесь понятие целостности в холизме Гольдштейна. А сама идея «метапатологии» еще не раз мелькнет в творчестве Фуко и станет одной из центральных в его работе о медицинской практике — «Рождение клиники» [10] Фуко М. Рождение клиники / Пер. с фр. А. Ш. Тхостова. М., 1998. .

Консгитуированию единого пространства метапатологии препятствует, как отмечает Фуко, характерная для психопатологии невозможность абстрагирования от конкретного больного, невозможность четкой фиксации перехода нормального в патологическое, а также разделения больного и окружающей его среды. Эти различия диктуют новые ориентиры анализа, новые методы и новые подходы. «Стало быть, — пишет Фуко, — необходимо, доверяя человеку самому по себе, а не отталкивающимся от болезни абстракциям, проанализировать специфику психического заболевания, отыскать конкретные формы, которые оно может принимать в психологической жизни индивида, затем выяснить условия, сделавшие возможными эти различные аспекты, и восстановить целостную каузальную систему, которая лежит в их основе».

Фуко принимает постулат Кангийема о том, что «быть больным — значит жить другой жизнью, даже в биологическом смысле этого слова» [11] Canguilhem G. On the Normal and the Pathological. P. 44. , и ставит в основу своей работы вопрос о том, почему появляется эта другая жизнь и что за ней стоит. По-видимому, под влиянием Кангийема в работе «Психическая болезнь и личность» наравне с диалектикой возможного и необходимого появляется и еще один план — диалектика внутреннего и внешнего. Именно Кангийем говорит, что медицина всегда колеблется между двумя представлениями о болезни: как о борьбе организма с чем-то по отношению к нему внешним и как о внутреннем для организма противостоянии некоторых сил. Такое разделение ляжет у Фуко в основу структуры работы и станет принципом разбиения на главы.

Первая часть, касающаяся внутреннего плана психического заболевания, сразу же помещает в фокус своего внимания тесно связанный с теорией органической целостности органо-динамизм. Его основной фигурой в органической медицине считается Джон Хьюлингс Джексон, сформулировавший свою теорию под влиянием «Происхождения видов» Чарльза Дарвина. Джексон считал, что деятельность центральной нервной системы связана с иерархической организацией ее функций, которые последовательно появляются в процессе развития нервной системы. Каждая из функций соответствует определенному уровню этой иерархической организации. Высшие уровни регулируют и тормозят активность низших, и поэтому при их поражении, с одной стороны, исчезают соответствующие этому уровню функции, а с другой — высвобождается активность функций, связанных с низшим уровнем. В работе «О факторах безумия» (которую и цитирует в настоящей работе Фуко) Джексон применяет свои идеи к области психиатрии.

Самым известным последователем Джексона во Франции был Анри Эй, и именно его идеи становятся здесь одной из основных мишеней критики Фуко. Эй, один из центральных персонажей интеллектуальной психиатрии Франции, с 1948 г. проводит исследования, в которых стремится заложить основы естественнонаучного изучения безумия. Его органо-динамическая теория шизофренической регрессии становится своеобразным (но не вполне удачным) вариантом неоджексонизма [12] См.: Еу Н. Des idees de Jackson a un modele organo-dynamique en psychiatrie. Privat, Toulouse, 1975. . В третьем томе своей работы «Психиатрические исследования» Эй останавливается на острых психозах и происходящем при психическом заболевании деструктурировании сознания. Работа содержит многочисленные отсылки к идеям Гуссерля и Бинсвангера. По-видимому, под их влиянием Эй приходит к тому выводу, который тогда уже звучал из уст представителей феноменологической психиатрии в Швейцарии и еще прозвучит в экзистенциальном анализе. В начале параграфа, посвященного исследованию сознания, он пишет: «Есть слова, которые нас пугают. Конечно, мы не преодолеваем этого страха даже сейчас, когда в центр ненормальной психической жизни ставится сознание, поскольку оно находится в центре существования, но не как бессмысленное слово или божественная машина, а как фундаментальная структура реальности, которая определяет жизнь человека и сама является реальностью» [13] Еу Н. Etudes psychiatriques. Vol. III. P., 1954. P. 653. . Отталкиваясь от исследования структуры сознания в острых психозах, Эй подходит к проблеме структуры сознания вообще и, опираясь на идеи Гуссерля и Хайдеггера, идет от патологического к нормальному, определяя различные степени деструктурированности сознания.