Марк Блок - Апология истории, или Ремесло историка

Фернан Бродель, который принял на себя руководство журналом после кончины Февра, утверждал, что основная «парадигма» «Анналов» (т. е. принципиальный подход к проблематике, комплекс методов, определение горизонта научных исследований) была создана в первый период существования «Анналов», в 1929–1940 гг. Именно Блок и Февр начали и энергично вели борьбу против традиционной историографии за утверждение новой, более всеобъемлющей и смело ищущей исторической науки. Их преемникам, поколению Броделя и поколению, которое ныне принадлежит к «школе „Анналов“», уже было легче, поскольку общая ориентация и прорыв к «глобальной истории» были определены основателями журнала [106].

Блоку не довелось быть свидетелем победы нового научного направления. Февр и в особенности Бродель возглавляли «школу „Анналов“» на этапе утверждения ее позиций и оформления ее в ведущую, наиболее влиятельную и престижную силу в западной исторической науке. «Потомки» одиноких борцов, подвергавшихся ограничениям и гонениям, завоевали доминирующие высоты в интеллектуальной жизни Франции, со всеми вытекающими из этих позиций положительными и негативными последствиями.

«Мыслить глобально» — таков девиз Блока, Февра, Броделя. Но что это означает? Подводя предварительные итоги своего жизненного труда и оценивая работу научного направления, которое он долгое время возглавлял, Бродель отвечал на этот вопрос: «создавать единственную форму истории, способную ныне нас удовлетворить» [107]. Нужно отметить, что подобно тому как среди историков, группирующихся вокруг «Анналов», нет единства, так отсутствует оно и в отношении к идее «глобальной» или «тотальной» истории. Однако наиболее серьезные и продуктивно работающие историки этого направления отстаивают именно такой подход [108]. Одна из характерных черт той новой истории средневековья, какая вырисовывается в трудах Блока и его продолжателей, — ее «рурализация»: упор все более делается не на город (такова была линия О. Тьерри — А. Пиренна), а на деревню (линия М. Блока — Ж. Дюби), причем имеется в виду не одна только аграрная история, но и история мыслительных установок, способов мировосприятия и поведения [109]. С этим новым подходом связан и особый упор на изучение социальных и ментальных структур, изменения которых обнаруживаются лишь при применении к ним большого временного масштаба. Самое понятие «средневековье» Ле Гофф склонен распространять на европейскую историю с III по XVIII — начало XIX в. — но это прежде всего история сельская, история медленных ритмов, традиций, устойчивых стереотипов, а не динамичная, «нервная» история города, поднимающейся буржуазии, высокоинтеллектуальной культуры, это история, которая во многих своих подходах сближается с этнологией, — историческая антропология [110], которая выделяет черты отличия человека другой эпохи и иной культуры от человека наших дней. В этом смысле новый подход к истории прошлого предполагает более последовательное и углубленное проведение принципа историзма.

Определенное оздоровляющее воздействие группы Блока на состояние современной западной историографии широко признано. Американский историк, подчеркивая заслуги Блока и его единомышленников, нашедших «смелость строить структуры объяснения, которые одновременно и лучше согласуются с фактами, и более логически последовательны, чем прежние», пишет: «Когда я начинал свои аспирантские занятия четверть столетия тому назад [111], атмосфера казалась совершенно иной — большинство из нас было угнетено сознанием того, что основная работа уже проделана: все документы подобраны, канон их интерпретации установлен. Мы чувствовали себя эпигонами, работающими в тени великих историков предшествующих поколений». Ныне, продолжает тот же автор, «мы испытали новую надежду. Мы увидели, что если хоть немного повернуть традиционную призму исторического видения, открывается целый мир новых возможностей… Вполне вероятно, что историческая наука вступила сегодня в период быстрых перемен и прогресса, аналогичный тому, который пережила физика в первые три декады двадцатого столетия». [112]

Тем не менее остается вопрос: каковы те «структуры объяснения», которые предлагает Блок?

Читатель «Апологии истории» не пройдет мимо раздела, озаглавленного «Судить или понимать?». Блок справедливо протестует против поспешности, с какой иные историки выставляют высокий или низкий «балл за поведение» историческим деятелям или событиям прошлого, вместо того чтобы постараться понять и объяснить эти явления. Но вместе с тем возникает сомнение: не упростил ли Блок вопрос, сформулировав его в виде дилеммы: либо судить, либо понимать? Впрочем, ведь и сам Блок не мог удержаться на позиции бесстрастного свидетеля истории: в своей книге «Странное поражение» он не только анализирует и объясняет, но и судит, выносит приговор. Могут возразить, что в данном случае он шел по горячим следам событий, которые произошли совсем недавно и еще не привели к окончательному результату; к тому же историк принимал в них непосредственное участие. Не способен ли ученый быть вполне нейтральным и свободным от оценочных суждений в человеческих делах, даже если он подходит к ним «без гнева и пристрастия», скажем, в силу большей временной дистанции? Общественные науки в этом смысле отличаются от наук о природе. Мы вместе с Блоком готовы посмеяться над химиком, который ныне стал бы делить газы на «добрые» и «злые». Однако история — не естествознание, и идея полной ее беспартийности — иллюзия [113].

Но оставим в стороне вопрос о беспристрастности и суждениях, обратимся к проблеме объяснения исторического процесса в трудах Блока. Именно в этой проблеме, в способах ее решения с наибольшей ясностью раскрываются теоретические, методологические принципы историка.

Экономическая и социальная история, социальная история, неразрывно связанная с историей экономики, — такой видел историю Блок. Economies, sociétés, civilisations — эти термины, выделяющие наиболее существенные, с точки зрения теперешних издателей «Анналов», категории истории, указывают на то, что в центре внимания историков этого направления находятся исторические объекты, характеризующиеся большой временной длительностью [114]. В «иерархии сил», действующих в истории, они различают три основные группы, обладающие собственными ритмами: «постоянства», «структуры» и «конъюнктуры». «Постоянства», «неизменяемости» (permanences) — так характеризуются прежде всего природно-географические условия, в которых существует и развивается общество! «Структуры» — это долговременные факторы истории, экономика, социальные институты и процессы, духовный строй общества (религия, философские системы, наука, искусство). «Конъюнктуры», напротив, быстро изменчивы; таковы кривые движения народонаселения, объема производства, цен, заработной платы. «Экономика», «общество», «цивилизация» — структуры, отличающиеся большой протяженностью и устойчивостью во времени, — вот, по убеждению Блока и его группы, подлинный предмет исторического изучения.