Реми Хесс - 25 ключевых книг по философии

Затем Диотима рассказывает об этапах восхождения с помощью Логоса: от любви к единственному прекрасному телу, через любовь к красоте души и красоте дел. Философ приходит в конечном счете к красоте знания, к познанию единства науки. И тогда внезапно перед ним открывается вершина: наука о Прекрасном. Но любовь, которая больше не лишена своего объекта, все же остается любовью, она и порождает истинную добродетель.

Вторжение Алкивиада

Внезапно на пиру появляется Алкивиад, в сопровождении толпы друзей, с которыми только что разделил трапезу. Он пьян, и все же собеседники приглашают его принять участие в разговоре и воздать хвалу Сократу. Терзаемый любовными мучениями, он говорит, что хотел бы завести любовную связь с Сократом. Алкивиад обладает молодостью и телесной красотой, а Сократ — красотой души. Любовь между ними могла бы стать достойной их обоих. Но Сократ направил их отношения в другое русло. Алкивиад описывает Сократа. Черты его во всех отношениях похожи на те, которыми сам Сократ до этого наделил Эроса: это человек, закаленный в бою, выносливый, хитроумный, упрямый, храбрый и проницательный. Подобно образу божества, укрытому под оболочкой статуэтки сатира, в речах Сократа содержится очарование, доступное лишь посвященным.

Заключение

Шумное появление пьяной толпы и последовавшие за этим оцепенение и беспорядок перекрывают все, кроме речи философа. Философия подавляет комическое и даже смягчает трагическое. Пять первых речей — это перечень заблуждений относительно любви; истина же — ее единство: от сексуального влечения до философии — все эти виды любовного стремления, по Платону, дополняют друг друга.

Форма философского трэда

Диалог имеет классическую структуру, характерную для философского произведения: вначале идет изложение, в данном случае в форме разных точек зрения в споре — различных теорий, мнений, концепций; а затем во второй части следует их критическое рассмотрение с целью установить истину. Иначе говоря, это рассуждение в корне отличается от споров поэтов или риторов. Тех обычно в первую очередь заботит форма, а не содержание.

Более чем в любом другом диалоге, в Пире заметно стремление Платона построить философскую концепцию, иными словами — свод мыслей и аналитических обобщений, являющихся «истинными» и выделенных особо от других речей. Связная и последовательная беседа — дело хорошее, но вот истина при этом где-то теряется. В то время как речи Федра, Павсания, Эриксимаха, Аристофана следуют одна за другой и касаются тем, не затронутых предыдущим оратором (различие, развитие, чувство могущества, определение последствий и т. п.), Сократ высказывается так, что собеседникам остается лишь молча с ним согласиться.

Собеседники

Гости, которых Платон созвал на пир, — действительные исторические личности. Занимаемое ими положение философ использует для выражения той или иной точки зрения. Можно сказать, что каждый персонаж — фигура символическая. Каждый из них и по форме, и по содержанию своей речи иллюстрирует возможный подход к рассматриваемой проблеме. (Естественно, в представлении Платона, не обязательно совпадающем с реальностью. Так, Диоген Лаэртский сообщает, как отнесся сам Сократ к якобы «своим» высказываниям из другого диалога Платона: «„Клянусь Гераклом! Сколько же навыдумал на меня этот юнец!“ — ибо Платон написал много такого, чего Сократ вовсе не говорил». — Цит. по: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. — М.: Мысль, 1979. С. 169. — Примеч. пер.) Эта «техника» написания произведения характерна для Платона. В других диалогах у него выступают политики, поэты, прорицатели и «специалисты» в различных профессиях. Произносимые ими речи исторически обусловлены идеями той эпохи.

Превосходство философского рассуждения над иными мнениями

Цель Платона — показать превосходство философского рассуждения над отдельными частными мнениями. Философ считает, что объять мыслью «все сущее» вполне возможно. Чтобы придать больше веса Сократу, автор, не задумываясь, насмехается над другими участниками диалога, не являющимися философами. Взять Аристофана, идеологическое содержание комедий которого сыграло свою роль в осуждении Сократа на смерть; Платон попросту заставляет его икать! Философ иронизирует и издевается над Аристофаном. Здесь, кстати, Аристофан критикуется скорее как реальная, а не символическая фигура.

Что касается Федра, то, как отмечает Франсуа Шатле, этот персонаж интересуется конкретными проблемами. Он хорошо информирован, образован, имеет некоторое интеллектуальное превосходство над собравшимися и тем гордится. Если Федр пытается четко установить границы дискуссии, то Павсаний стремится их расширить. Он ритор. Это значит, что он умеет ясно выражать свои аргументы. Но речь Павсания формальна и малосодержательна. Он учился выражать форму, а не. содержание. Павсаний подчиняет себе слушателей в споре о любви, но мог бы доминировать в дискуссии на любую другую тему. Он с блеском выходит из самых безнадежных теоретических тупиков. Для подкрепления своей точки зрения ему нетрудно подыскать нужные аргументы, возражения или доказательства…

Эриксимах же — врач. Он представляет в споре сторону профессионалов. Платон дает ему слово вместо Аристофана, с которым случился приступ икоты. И Эриксимах начинает с того, что соглашается заменить «больного», не забыв посоветовать ему, как избавиться от напасти. Он предлагает Аристофану… чихнуть. Врач строит свое выступление, обыгрывая технические аспекты проблемы. Платон признает его компетентность в своей области, но подсмеивается над ним, как и над любыми специалистами, когда те, обладая знаниями лишь в своей узкой сфере, пытаются вести спор на любую тему — от любви, как в этом диалоге, до политики или справедливости, как в Республике.

В разговор вступает Аристофан, — у него, наконец, прошла икота. Он блестяще пересказывает некий миф. Читателей Пира по-настоящему увлекает его выступление. Рассказ о гневе Зевса, решившего разделить первобытных людей на две половины и разбросать их по планете, чтобы каждый искал свою вторую половинку, — этот миф придает особую яркость поэтическому выступлению комедиографа. Платон не желает, чтобы истина была найдена слишком легко. Он изображает Аристофана красноречивым и убедительным. Дело доходит до того, что начинаешь себя спрашивать, уж не разделяет ли Платон взгляды Аристофана на человеческую любовь. Конечно, Сократ в конце концов переводит разговор на философские проблемы. Но если говорить о человеческой любви, то миф, рассказанный драматургом, прекрасно отвечает на вопрос о причинах гетеро- или гомосексуальности. Если одни люди любят мужчин, а другие женщин, то это значит: они были некогда частями разных существ. Читатель совершит большую ошибку, если не уделит особого внимания этой речи Аристофана. Это вполне самостоятельный и полный поэзии фрагмент платоновского диалога.