Джулиан Баджини - Свинья, которая хотела, чтоб её съели

Но индивидуальное «я» не может быть «составлено» из таких элементов, как убеждения (вера), память, намерение. Скорее «я» имеет все эти элементы и поэтому в каком-то смысле оно должно быть главным. Допустим, вы помните, что поднимались на Эйфелеву башню. Помнить — это значит заранее предполагать, что вы посещали эту башню. Но если представление о вашем непрерывном существовании заранее обусловлено представлением о самой памяти, тогда воспоминания не могут быть тем, от чего зависит ваше непрерывное существование. «Я» должно уже «быть там», если у нас вообще есть воспоминания, и поэтому воспоминания не могут быть структурными элементами «я».

Однако идея (представление) о co-памяти ставит это под сомнение. Co-память показывает, что в представлении о воспоминании от первого лица нет ничего, что заранее бы предполагало чью-то индивидуальность. Алиша имеет co-память об ощущениях, ей не принадлежащих. Это означает, что воспоминания от первого лица все-таки могут быть некоторыми структурными элементами «я». «Я» будет частично составлено из правильного рода воспоминаний от первого лица: из памяти, а не из со-памяти.

Но, конечно, если мы в каком-то смысле состоим из своих воспоминаний, то что произойдет, когда наши воспоминания смешаются с воспоминаниями других людей, как это имело место в случае с Алишей? Или когда наши воспоминания стираются, или обманывают (подводят) нас? Размываются ли границы «я», когда уменьшается надежность воспоминаний? Наша боязнь старческого слабоумия предполагает, что мы чувствуем, что это верно, и, возможно, она добавляет значимости постулатам психологического редукционизма.

Смотрите также

2. Отправьте меня…

38. Я — мозг

65. Душевная сила

88. Полная потеря памяти

«Нет ни одного аспекта человеческого поведения, которого нельзя было бы объяснить с точки зрения нашей эволюции как вида, — сказал доктор Киплинг своей восторженной аудитории (слушателям). — Возможно, кто-то хочет подвергнуть сомнению эту гипотезу?»

Поднялась одна рука. «Почему сегодняшние дети носят бейсбольные кепки задом наперед?» — спросил кто-то в кепке, надетой козырьком вперед.

«Это объясняется двумя причинами, — ответил Киплинг уверенно и быстро. — Во-первых, вы должны задаться вопросом, какие сигналы самец должен послать потенциальной партнерше, чтобы подчеркнуть для нее свою пригодность в качестве источника здорового генетического материала, который обладает большей привлекательностью, чем генетический материал его конкурентов. Одним из ответов будет грубая физическая сила. А теперь давайте посмотрим на бейсбольную кепку. Носимая традиционно, она обеспечивает защиту от солнца, а также от взглядов агрессивных конкурентов. Надевая кепку козырьком назад, самец показывает, что он не нуждается в этой защите: он достаточно силен, чтобы противостоять стихиям и взглядам любого, кто мог бы ему угрожать.

Во-вторых, надевание кепки козырьком назад является жестом нон-конформизма. Приматы живут в крайне упорядоченной социальной системе. Игра по правилам считается необходимостью. Переворачивание кепки задом наперед говорит о том, что самец находится выше правил, которые сдерживают его конкурентов, и опять-таки показывает его превосходство в физической силе.

Следующий вопрос?»

Эволюционная психология является одним из наиболее успешных и противоречивых течений в области мышления за последние несколько десятилетий. Это течение одинаково сильно любят и ненавидят. Его исходная предпосылка, разумеется, не является противоречивой: человеческие существа являются творениями эволюции, и подобно тому, как наши тела в ходе естественного отбора приняли форму, необходимую для того, чтобы мы выжили в саванне, и наш разум тоже сформировался благодаря тем же самым потребностям.

Противоречие касается лишь того, насколько далеко вы заходите с такими взглядами. Психологи, наиболее рьяно придерживающиеся теории эволюции, утверждают, что практически любой аспект человеческого поведения можно объяснить с точки зрения тех преимуществ, которые он дал нашим предкам в их дарвинистской борьбе за выживание.

Если вы соглашаетесь с этим, тогда нетрудно придумать правдоподобно звучащее эволюционное объяснение любого поведения. Эксперимент, приведенный в истории доктора Киплинга, должен был показать, могу ли я — автор истории Киплинга — придумать эволюционное объяснение взятого наугад элемента человеческого поведения. В реальной жизни, чтобы сделать это, мне понадобилось лишь немного больше времени, чем Киплингу в его воображаемом разговоре.

Проблема в том, что такой подход предполагает, что эти объяснения не являются истинными, но всего лишь «выдумками». Эволюционные психологи просто выдумывают «объяснения», основываясь лишь на предварительных теоретических утверждениях. Но это не дает нам повода поверить в предлагаемые ими рассказы больше, чем в любые другие предположения. То, что они говорят, с равной степенью может быть как правдой, так и ложью. Откуда мы можем знать, например, сигнализирует ли надетая задом наперед бейсбольная кепка о силе, а не, скажем, о боязни противостояв явному давлению?

Эволюционные психологи, конечно же, знают о такой критике. Они утверждают, что их рассказы представляют собой нечто большее, чем «выдумки». Разумеется, они могут генерировать гипотезы, предаваясь спекулятивным размышлениям, примером которых может служить импровизированное объяснение Киплинга. Но ведь эти гипотезы впоследствии будут подвергаться проверке.

Однако похоже, что существуют серьезные ограничения относительно того, насколько далеко могут зайти эти проверки. Вы можете проверять лишь предсказания, касающиеся человеческого поведения, которые порождены эволюционистскими гипотезами.

Поэтому, например, психологические и антропологические исследования могут показать, действительно ли мужчины в различных культурах публично демонстрируют свою силу так, как это предсказывают психологи-эволюционисты. Однако вы не можете проверять, является ли определенное поведение, такое, например, как надевание задом наперед бейсбольной кепки, проявлением этой тенденции демонстрировать силу или она есть результат чего-то совершенно другого. Таким образом, основной спор между психологами-эволюционистами и их оппонентами касается главным образом того, все ли можно объяснить с помощью нашего эволюционного прошлого. Критики говорят, что существуют более приемлемые объяснения большей части нашего поведения. Сторонники же эволюционистов утверждают, что мы просто не хотим признать того, что, по большому счету, мы являемся продуктом эволюции нашего животного мира.