Александр Богданов - Культурные задачи нашего времени

Раздробленное строение трудового процесса и господство в нем стихийности здесь тоже образует модель, по которой формируется мышление, от его высших до самых мелких обобщений. Это мышление всегда плюралистично; его постоянная предпосылка — множественность взаимно-независимых вещей: атомистика у материалистов, монадология — у идеалистов, и т. п. Иногда, правда, плюрализм прикрывается формальным монизмом, — но пустым и бессодержательным, как единство субстанции у Спинозы, единство абсолютного «я» у Фихте, единство неопределимой «материи» или столь же неопределимого «духа» у других философов. А причинная связь явлений повсюду принимает характер голой и пустой природной «необходимости», которой подчинены все вещи и силы, как в человечестве атомы общества подчинены его непостижимой и неуловимой для них, а потому пустой и голой в их мышлении — экономической необходимости.

Мышление возникло из коллективного бытия, как его сокращение, подобно плану, сокращенно изображающему местность. Естественно, что мышление постоянно и строится по типу того коллективного бытия, которым порождено. Это в полной мере относится и к той новой, третьей культуре, которую мы теперь хотим понять.

Принцип новой культуры заключается в товарищеской форме сотрудничества, и может быть обозначен словом «коллективизм». Он, как мы видим, развивается и получает все более полное преобладание над другими типами сотрудничества во внутренних отношениях рабочего класса; и он же, как мы знаем, является идеалом этого класса, как всеобщий способ организации социально-производственной системы. Его место в классовой практике, таким образом, вполне ясно.

Мы уже указали, в общих чертах, и то, как он воплощается в различных элементах классового мышления. Все социальные нормы пролетарской культуры сводятся, в конечном счете, к принципу товарищеской солидарности. Новое искусство делает своим героем не индивидуума, а коллектив или человека в коллективе. Субъектом познания, носителем истины здесь также является не личность, а коллектив, и критерием истины — его практика.

Очевидно, что из коллективизма должна произойти и общая схема нового мировоззрения, и лежащая в основе этой схемы постоянная связь, объединяющая факты опыта — новая форма причинности. Хотя выработка этого способа мышления далеко еще не завершилась, но уже теперь нетрудно уловить его характер, наметить его необходимые, главные тенденции.

В предыдущем мы видели, каким образом определенный тип сотрудничества превращается в тип мышления: в область мышления переносится и становится методом сочетания элементов опыта практический метод сочетания человеческих действий. Что представляет в этом смысле товарищеское сотрудничество, или коллективизм?

Во-первых, гармоническую организованность трудовой системы. Во-вторых, однородные — при непрерывной подвижности — отношения между трудящимися. Объединение рабочих сил свободно от внутренней борьбы между ними; один работник не смотрит на другого сверху, как лицо властное, или снизу, как лицо подчиненное, и не отчужден от него, как специалист, замкнутый в своей специальности; всегда мыслим обмен функций между ними. По образцу такой связи строится новый механизм мышления.

Ясно, что мировоззрение, на нем основанное, должно быть гармонически-монистическим, и связь его элементов должна быть повсюду однородной, но в то же время подвижной: они должны рассматриваться, как взаимно-эквивалентные, непрерывно переходящие один в другой и обратно. Их коллективно-трудовой генезис дает новое содержание их причинной связи: всякое явление будет приниматься, как определенная активность и как технический источник для получения из него других явлений, других активностей, в работе коллектива и в его познании. Эти черты можно с такой же достоверностью предусмотреть в социалистическом мышлении, с какой предусматриваются гомологичные, т. е. не только сходные, но по существу те же, черты в социалистическом производстве. Идеал труда и познания один и тот же, — в этом высшая целостность новой культуры.

Мы знаем — наша культурная программа встретит много противников. Одни из них, большинство, будут сознательные и разумные враги рабочего класса, понимающие, в какой мере возрастет его сила благодаря тому сплочению, которое будет достигнуто его независимым культурным творчеством. Другие — мы надеемся, таких окажется немного — будут недостаточно сознательные и разумные друзья рабочего класса, не понимающие того, что культура есть высший способ организации. Конечно, ни те, ни другие не смогут остановить исторически-необходимого процесса; их усилия будут лишь вредным трением, которое преодолеет живая энергия великого класса.

Но не пропадут усилия тех, кто сумеет стать активным сотрудником в грандиозно-творческой работе нового коллектива, в разрешении культурных его задач, объективно являющихся культурными задачами всей нашей эпохи.

А. Богданов.

Вопрос этот выяснен в гениальном исследовании Людвига Нуарэ (L. Noire. Ursprung der Sprache, 1887). Я систематически и с пояснениями изложил его выводы в своей книге «Падение великого фетишизма» (1910 г., вся первая глава этой работы).

Связь речи и мысли хорошо выясняется, напр., в работах Макса Мюллера. (на русском языке имеется «Наука об языке», «Наука о мысли» и др.).

Словесно «звуковая оболочка» понятия, представляющая его «знак», в иных случаях заменяется другими внешними актами, которые также способны служить средствами общения людей: мимические жесты, изобразительные движения, лежащие в основе пластических искусств, выполнение музыкальных комбинаций, как способ передачи эмоций, затем письмо, и т. под. Слово — наиболее типичный и главный, преобладающий элемент духовной культуры.

Иногда слово становится орудием борьбы — угроза, полемика, брань и т. п.; это как будто противоречит представлению об его организующей функции. Но стоит присмотреться ближе — и противоречие исчезнет. Далее по отношению к противнику боевая функция слова есть в то же время организующая по своей тенденции: дело идет о том, чтобы заставить противника отказаться от каких-либо нежелательных с точки зрения нападающего действий, стремлений, идей, — т. е. привести его к практическому или идейному согласованию с нападающим. Но обыкновенно еще больше агрессивная речь направлена к воздействию на других слушателей, зрителей борьбы, и стремится объединить их на отрицательном отношении к врагу, организовать поддержку с их стороны.