Иммануил Валлерстайн - Анализ мировых систем и ситуация в современном мире

Явления, симптоматичные для начала упадка гегемонии, это: растущая экономическая мощь основных «союзных» держав; валютная нестабильность; упадок авторитета на мировых финансовых рынках при одновременном подъеме новых центров принятия решений; бюджетно-финансовые кризисы в государстве-гегемоне; снижение организующей (и стабилизирующей) роли политической поляризации и напряженности (в нашем случае — конец «холодной войны»); снижение готовности народа платить жизнями за поддержание роли гегемона.

Все это, как я уже сказал, кажется мне «нормальным» и исторически предвидимым. В рамках «нормального» циклического процесса сейчас должен произойти подъем структур, идущих на смену старым. Лет через 5-10 мы войдем в новую А-фазу кондратьевского цикла, основанную на новых монополизированных основных продуктах, производство которых концентрируется в новых местах. Япония — наиболее очевидное такое место, Западная Европа — второе, США — третье (и могут оказаться «третьим бедным»).

Мы должны теперь рассмотреть также начинающееся новое соперничество за гегемонию. По мере того, как медленно, но заметно разрушаются позиции США, должны начать разминку два следующих претендента. В текущей ситуации ими могут быть лишь Япония и Европейское Сообщество. Следуя образцу двух прежних случаев наследования — Великобритания против Франции в борьбе за наследие Голландии и США против Германии за наследие Великобритании — мы теоретически должны ожидать, не прямо сейчас, но через 50-75 лет, что морская и воздушная держава, Япония, превратит прежнего гегемона, США, в своего младшего партнера, и начнет соперничать с державой, базирующейся на суше, с ЕС. Их борьба должна достичь кульминации в «тридцатилетней (мировой) войне» и предполагаемой победе Японии.

Я должен немедленно сказать, что не ожидаю именно такого развития событий, по крайней мере совсем такого. Я полагаю, что оба процесса реорганизации — общемировой системы производства и системы всемирного распределения государственной власти — уже начались, причем в направлении к «традиционной» (или «нормальной», или предшествующей) модели. Но я ожидаю, что процесс прервется или отклонится, так как появились новые процессы или векторы развития.

Я думаю, для четкого анализа мы нуждаемся в трех отдельных временных рамках: ближайшие несколько лет; следующие 25-30 лет; период, который последует затем.

Ситуация, в которой мы находимся сегодня (скажем, с 1991 г. до 1995/7/9 г.) — вполне «нормальная». Она еще не достигла стадии, которую я определил как «хаотическую»; это скорее заключительная острая субфаза (или кульминационный момент) текущей кондратьевской Б-фазы — сопоставимой с 1932-1939, или 1893-1897, или 1842-1849, или 1786-1792, или... Общемировой уровень безработицы высок, норма прибыли низка. Существует значительная финансовая нестабильность, отражающая острую и оправданную нервозность на финансовых рынках по поводу краткосрочных флуктуации. Растущее социальное недовольство отражает политическую неспособность правительств предложить убедительные краткосрочные решения и таким образом восстановить чувство безопасности. Поиск козлов отпущения внутри государств и игра «разори соседа» в отношениях между государствами становятся более политически привлекательными в ситуации, когда обычные средства регулирования, похоже, уже не дают большего, чем кратковременное облегчение боли.

В ходе этого процесса многие индивидуальные предприятия свернут свою деятельность либо реструктурируются или станут банкротами, во многих случаях без шансов возобновить деятельность. Определенные группы работников и предпринимателей поэтому будут нести постоянные потери. Хотя пострадают все государства, уровень ущерба будет очень сильно варьировать. При завершении процесса некоторые государства вырастут, а другие потеряют в относительной экономической силе.

В такие моменты великие державы часто оказываются парализованы с военной точки зрения из-за сочетания внутренней политической нестабильности, финансовых трудностей (и в силу этого нежелания нести военные расходы) и концентрации непосредственных экономических дилемм, что ведет к популярности изоляционизма. Ответ мира на военные действия, сопутствующие распаду Югославии, является типичным примером такого паралича. И это, я настаиваю, «нормально» — то есть является элементом ожидаемого способа действий капиталистической мироэкономики.

В нормальных условиях мы должны затем вступить в период восстановления. Вслед за разгулом расточительства (потребление предметов роскоши и экологическая беззаботность) и неэффективности (будь то отношения «ты — мне, я — тебе», или раздувание штатов, или бюрократическая окостенелость) должны прийти новые динамичные устремления, скромность и умеренность новых ведущих монополизированных производств и вновь созданных секторов потребления с целью увеличить общий эффективный спрос — короче говоря, возобновленная экспансия мироэкономики на пути к новой эре «процветания».

Тремя узловыми точками, как уже предполагалось и широко признано, будут США, Западная Европа и Япония. Первые десять лет или около того новой А-фазы кондратьевского цикла будут, несомненно, отмечены острой конкуренцией между тремя центрами за то, чтобы добиться преимуществ для своих особых вариантов производства. Как показывал в своих трудах Артур Брайан, победа того или иного варианта не зависит или мало зависит от технической эффективности, но зависит полностью от власти [213]. Власть может быть дополнена убеждением, с учетом, что в этой ситуации убеждение в свою очередь является в значительной мере функцией от власти.

Власть, о которой мы говорим, — это прежде всего экономическая власть, но подкрепленная властью государства. Разумеется, здесь мы имеем дело с самоподдерживающимся циклом. Потому что небольшая власть влечет за собой небольшое убеждение, которое порождает несколько больше власти и так далее. Только одна страна может выдвинуться на лидирующую позицию и держаться на ней. В некотором отношении порог уже перейден. Продукция «Бета» проиграла, и существует монополия «VHS». Я заключаю пари: в Японии будет больше VHSов, чем в ЕС, а предприниматели США вступят в сделку с японскими предпринимателями, чтобы урвать свой кусок пирога.

Совершенно очевидно, что получат предприниматели США от таких договоренностей, если полностью посвятят себя их организации между, скажем, 2000 и 2012 гг., — они не дадут оставить себя в стороне. Столь же очевидно, что получит Япония, это прежде всего три вещи: (1) если США являются партнером, они перестают быть конкурентом; (2) США все еще будут сильнейшей военной державой, и Япония по многим причинам (недавняя история и ее влияние на внутреннюю политику и региональную дипломатию плюс экономические преимущества низких военных расходов) предпочтет еще какое-то время полагаться на военный щит США; (3) США все еще обладают лучшей в мироэкономике структурой НИОКР, хотя и это преимущество в конце концов исчезнет, и японские предприниматели будут сокращать издержки, пользуясь преимуществами этой структуры.