Майкл Даммит - Что такое теория значения?

У нас не было бы ни малейшего представления о том, как можно построить такую теорию значения, если бы нам не было известно введенное Фреге различие между смыслом и действием. Не имея в виду такого различия, понимание говорящим любого данного предложения пришлось бы считать лишь осознанием каждой особенности использования этого предложения, т.е. осознанием полного значения любого возможного произнесения этого предложения. Знаменитое высказывание Витгенштейна ”Значение есть употребление” можно интерпретировать многими способами, большинство из которых, по-видимому, совпадет с некоторыми аспектами его собственного понимания. Один из самых радикальных способов его интерпретации состоит в полном отрицании какого-либо различия между смыслом и действием. Однако у нас нет никакой концепции относительно того, как приступить к описанию употребления любого конкретного предложения без помощи какого-либо общего механизма, включающего в себя различие подобного рода, следовательно, нам пришлось бы совершенно отказаться от попытки построить какое-либо систематическое описание языка. Различие между смыслом и значением неявно присутствует в любом тезисе, например в рассматриваемом нами тезисе о том, что знать значение предложения означает знать условия его истинности. Тот, кто относительно некоторого данного предложения знает, при каких условиях данное предложение истинно, еще не знает всего того, что нужно знать, для того чтобы понять значение произнесения этого предложения. Если же мы предположим, что он это понимает, то тем самым мы неявно припишем ему понимание того способа, которым условия истинности какого-то предложения детерминируют конвенциональный смысл его произнесения. Однако поскольку именно теория значения должна выявить все то, что должен неявно знать говорящий для того, чтобы пользоваться языком, постольку предполагаемая связь между условиями истинности предложения и характером лингвистического акта его произнесения должна быть описана теорией. Об этом свидетельствует феномен наклонения (которое не всегда выражается глагольным окончанием): в большинстве языков имеется много предложений, которые трудно характеризовать как истинные или ложные, хотя они соединены устойчивыми синтаксическими связями с предложениями, обладающими истинностной характеристикой. Теорию значения можно сформулировать так, чтобы не приписывать подобным предложениям истинность или ложность, а связывать с ними некоторую параллельную характеристику, например условие выполнения в случае повелительных предложений. При этом следует ясно установить, что означает произнесение предложения, обладающего условиями истинности, и предложения, связанного с некоторым другим условием. И напротив, теорию можно сформулировать так, что она будет ассоциировать условия истинности со всеми предложениями. Однако в этом случае теория должна содержать объяснение смысла различных наклонений, т.е. она должна объяснить различные отношения, в которых условия истинности некоторого предложения находятся к акту его произнесения в соответствии с наклонением данного предложения. Даже если бы мы рассматривали язык без наклонений, нам не уйти от того факта, что конвенциональный смысл некоторого данного высказывания не является единым: одно и то же предложение может использоваться для выражения различных вещей. Таким образом, теория все-таки должна была бы предложить понимание тех разнообразных способов, с помощью которых условия истинности некоторого предложения могут, согласно контексту, соединяться со смыслом, приписанным его конкретному произнесению.

Простейшим способом будет следующий. Если предположить, что знание условий истинности некоторого предложения дает говорящему знание полного употребления этого предложения, то это может быть обусловлено только его пониманием содержания понятия истины. Та часть теории значения, которая говорит об условиях истинности предложений языка, устанавливает лишь объем данного понятия. Следовательно, она не выявляет тех особенностей понятия истины, которые из условий истинности некоторого предложения позволяют вывести полное употребление этого предложения. Если бы вместо термина ”истинно”, который считается понятным, теория использовала некоторый исходный технический термин, не употребляемый вне теории, то было бы нельзя считать, что одно лишь знание принципов, управляющих применением данного предиката, уже дает говорящему знание об употреблении каждого предложения. В этом случае теории потребовалась бы дополнительная часть, устанавливающая связь между применением этого термина к тому или иному предложению и употреблением самого этого предложения. Такая дополнительная часть теории значения охватила бы те принципы, связанные с понятием истины, которые нужно было бы усвоить, для того чтобы иметь возможность вывести употребление некоторого предложения из знания условий его истинности.

Следовательно, теория значения, принимающая в качестве центрального понятие истины, будет состоять из двух частей. Ядром такой теории будет теория истины, т.е. индуктивное определение условий истинности предложений языка. Это ядро лучше называть ”теорией референции”, поскольку наряду с теоремами, устанавливающими, при каких условиях некоторое данное предложение или его произнесение в определенный момент истинны, в него входят аксиомы, управляющее употреблением отдельных слов и приписывающие этим словам подходящие референции. Теория референции окружена как бы скорлупой, представляющей собой теорию смысла: связывая особые практические способности говорящего с определенными суждениями теории референции, она устанавливает, в чем должно состоять знание говорящим любой части этой теории. Теория референции и теория смысла совместно образуют одну часть теории значения. Второй, вспомогательной частью будет теория действия (theory of force) .Теория действия даст понимание различных типов той конвенциональной значимости, которой может обладать произнесение предложения, т.е. разнообразных лингвистических актов, которые могут быть совершены таким произнесением, например выражение утверждения, отдача команды, выражение просьбы и т.п. При этом условия истинности предложения считаются данными: для каждого типа лингвистических актов теория представит единообразное описание актов данного типа, которое может быть осуществлено произнесением произвольного предложения, чьи истинностные условия считаются известными.

Только при наличии такого фона имеет какой-то смысл утверждение о том, что знать значение некоторого предложения — значит знать условия его истинности. При этом мы не подразумеваем, что знание условий применения предиката ”истинно” к конкретному предложению есть все, что должен знать говорящий, чтобы иметь возможность пользоваться этим предложением или понимать его произнесение другими людьми, нет, это лишь то, что специфично для данного предложения. Остальное, что следует знать, носит общий характер — это множество общих принципов, с помощью которых мы, опираясь на условия истинности любого произвольного предложения, можем стандартным образом определить любую особенность его употребления. И это вполне справедливо для любого другого тезиса, согласно которому существует некоторое одно свойство слова или предложения, осознание которого дает понимание его значения, например тезиса о том, что значение предложения есть метод его верификации. В последнем; случае предполагают, что значение предложения образуется не условиями его истинности, а некоторой характеристикой его употребления. Однако это всего лишь одна конкретная характеристика. Если бы использование нами языка состояло только в верификации предложений, то обсуждаемый тезис был бы тривиальностью, однако это, очевидно, не так. Умение пользоваться языком включает в себя и многое другое: действовать в соответствии с утверждениями других людей или вербально отвечать на них; высказывать утверждения, которые далеко не убедительны; находить основания для наших утверждений; делать выводы; задавать вопросы и отвечать на них; отдавать приказания, выполнять или нарушать их и т.д. Тезис, провозглашающий, что значение предложения состоит в методе его верификации, не отвергает существования всех этих разнообразных аспектов использования языка, однако несет в себе мысль о том, что существует некоторый единый способ, позволяющий нам из одного данного свойства вывести все остальные особенности использования любого предложения, поэтому для того чтобы знать значение некоторого предложения, нам нужно знать только одно данное его свойство. Эта мысль как раз предполагает признание различия между смыслом и действием, т.е. представление о том, что корректная теория значения включает в себя две части: центральную часть, формулирующую теорию смысла и референции (которая здесь понимается как индуктивное определение способа верификации каждого предложения), и вспомогательную часть, задающую единый метод, который из особенности любого предложения, определяемой центральной частью, позволяет вывести все остальные аспекты его употребления.