Георг Ферштайн - Энциклопедия йоги

Нагарджуна совершил для индийской философии то же самое, что и Кант для западной филосо фии. Они оба сумели перевернуть метафизическое мышление благодаря строго логическим средствам. Однако, в отличие от Канта, Нагарджуна запомнился не только как замечательный философ и «отец махаяны», но и как духовно состоявшийся наставник (сиддха), алхимик и чудотворец, о ком были сложены бесчисленные легенды [281].

Первоисточник 9 МАХАЯНА-ВИМШИКА НАГАРДЖУНЫ

Этот небольшой, но значительный труд по махаянской философии сохранился лишь в тибетской и китайской версиях, но был воссоздан на санскрите индийским ученым Видхусекхарой Бхаттачарьей. Настоящий перевод опирается на этот воссозданный текст.

Почтение мудрому, бесстрастному Будде, чье могущество непостижимо и кто из любви (дая) [ко всем существам] учил тому, что невыразимо словами. (1)

С запредельной точки зрения (парама-артха [282]) нет никакого происхождения (утпада) и воистину, нет никакого прекращения (ниродха,). Будда подобен пространству (акаша), а значит и [все] существа отличает единственное (эка) свойство. (2)

Нет никакого творения (джати) с той или другой стороны. Составленная вещь (санскрита) [просто] возникает ввиду существующего положения (пратьяя) и по своей природе пуста — область знания всеведущего Будды. (3)

Все состояния (бхава) по своей природе считаются подобными отражениям (пратибимба): чистые и покойные по природе, недвойственные, равные и таковые (татхата). (4)

В действительности простые люди воспринимают сущность (атман) в несущности, и схожим образом [они ошибочно воображают] радость и печаль, безразличие, страсть (клеша) и избавление. (5)

Шесть [видов] рождения в мире (сансара) [283], высшая радость на небесах, и великое страдание в аду [также] отсутствуют внутри сферы Сущего (таттва). (6)

Равно [неверны представления о том, что] из неблагоприятных деяний приходит нескончаемое страдание, старость, болезнь и смерть, но что посредством благих деяний безусловно [можно обрести] благую (шубха) [судьбу]. (7)

Как художника пугает изображение демона, им самим нарисованное, так и несведущий (абудха) [полон] страха в мире. (8)

Как некий безумец, сам заведший себя в трясину, тонет [в ней], так и существа, погрязшие в трясине воображения (кальпана), неспособны выбраться сами. (9)

Чувство страдания испытывается рисованием бытия (бхава) в небытии ( абхава ). [Существа] отравлены ядом воображения, что есть и объект и знание. (10)

При виде этих беспомощных [существ] должно, проникнувшись состраданием, упражняться в практике просветления (бодхи-чарья) ради блага [всех] существ. (11)

Обретя заслугу (самбхара) посредством такой [практики] и достигнув непреходящего просветления (бодхи), должно стать Буддой, избавленным от оков воображения, но [остающегося] другом мира [284]. (12)

Тот, кто постигает Сущий Объект (бхута-артха) [285]через [проникновение умственным оком] в зависимое происхождение (пратитья-самутпада), познает мир как пустоту, без начала, середины и конца. (13)

Видя, что мир (сансара) и исчезновение (нирвана) в действительности не [существуют], [человек постигает] безупречную, неизменную, изначально покойную (адишанта), и просветленную [Реальность]. (14)

Познаваемый во сне объект не воспринимается полностью пробудившимся [человеком]. Равно и мир не воспринимается тем, кто пробудился от мрака [духовного] заблуждения. (15)

Порождающий (джатимат) не порождает самого себя. Порождение воображается лишь теми, кто в миру (пока). Оба, и воображение и [воображающие] существа, не ведут к Истине. (16)

Все это только сознание (читта-матра); оно существует подобно наваждению (майя)Отсюда воображаемость вовлеченности в благое и неблагоприятное деяние, а из этого следует мнимое благое и неблагоприятное рождение. (17)

Все вещи (дхарма) ограничиваются ограничением круговерти мысли. Посему [все] вещи несущностны (анатман), и значит, они чисты. (18)

Предполагая [то, что] вечно, сущностно (атман) и радостно, пребывающим в вещах (бхава), [которые] несамосущностны (нихсвабхава), проявляется сей океан существования для того, кто окружен мраком привязанности и заблуждения. (19)

Кто может достичь того брега могущественного океана мира, изобилующего водами воображения, не обратившись к великой колеснице (махаяна)? (20)

Школы виджнянавада и йогачара

Дальнейшее значительное развитие в буддизме произошло в четвертом веке н. э., который стал свидетелем возникновения школ виджнянавада и йогачара братьев Васубандху и Асанга, олицетворяющих в некотором смысле извечную взаимодополняемость теории и практики в духовной традиции Индии. Они, как говорят, совершили третий поворот «колеса учения». Асанга получил учения так называемой школы йогачара («совершенствование в йоге») непосредственно от грядущего Будды Майтреи.

Согласно одной широко известной истории, Асанга многие годы старался обрести видение небесного бодхисаттвы Майтреи. Он уже было отчаялся в успехе предпринятого им особого созерцания, но вот однажды забыв о своем собственном духовном отчаянии этот сострадательный муж поспешил на помощь раненой собаке, что лежала на обочине дороги. Неожиданно открылся перед ним сам Майтрея в образе той собаки и тотчас перенес Асангу на небо Тушита, где преподал ему пять обширных текстов, в частности, Абхисамая-аланкару и Махаяна-сутра-аламкару. Отвергая эту традиционную историю, многие ученые полагают, что создателем учений, изложенных в этих сочинениях, был человек, наставник по имени Майтрея-натх.

Как бы там ни было, Асанга взялся поддерживать практику йоги в глубоко умозрительной атмосфере, царящей в буддийских кругах. Согласно школе йогачаров, объективный мир есть «только сознание» (читта-матра), что является также исходным положением и Лажа-аватара-сутры. Означает же это, что весь наш опыт таков: восприятие, вспышки сознания, без всякого объективного субстрата. Но как раз это мимолетное сознание и есть, в действительности, извечное трансцендентное Сознание. Все это понимание, похоже, пришло к Асанге через его собственную усердную практику созерцания, которая показала ему всю мнимость феноменов, толкая его к сугубо метафизическому идеализму. Традиционно его также считают ответственным за введение в буддизм тантрического подхода.