Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о понятии

В этом втором умозаключении посылки суть В – Е и Е – А [4] У Гегеля здесь неясность; во второй (обычно третьей) фигуре умозаключения средний термин есть субъект обеих посылок; стало быть схема этого умозаключения есть не B – E и Е – А , а E – В и Е – А . Сам Гегель указывает далее, что посылка В – Е есть собственно Е – В (см. ниже « В – Е или Е – В »). Прим. перев . ; лишь первая из этих посылок есть еще непосредственная; вторая Е – А есть уже опосредованная, именно через первое умозаключение; вторым умозаключение предполагается поэтому первое, равно как наоборот, первым предполагается второе. Оба крайние термины тем самым определены один в противоположность другому, как частное и общее; последний из них приобретает в силу того свое место; он есть предикат; но частное переменило свое положение, оно есть субъект или, иначе, положено под определением единичного крайнего термина , равно как единичное положено с определением среднего термина или частности. Поэтому, оба они уже не суть отвлеченные непосредственности, какими они были в первом умозаключении. Однако, они еще не положены, как конкретные; так как каждый стоит на месте другого, то он положен и в своем собственном и вместе с тем, но лишь внешним образом , в другом определении.

Определенный и объективный смысл этого умозаключения состоит в том, что общее не есть в себе и для себя определенное частное, ибо оно есть, напротив, полнота своих частностей; но один из его видов осуществляется так через единичность ; другие же его виды исключены из него через непосредственную внешность. С другой стороны, частное также не есть непосредственно и в себе и для себя общее, но отрицательное единство отстраняет от него определенность и тем возвышает его в общность. Единичность относится к частному отрицательно постольку, поскольку она должна быть его предикатом; она не есть предикат частного. {80}

2. Но ближайшим образом термины суть еще непосредственные определенности; они не доразвились сами собою ни до какого объективного значения; измененное положение , приобретенное двумя из них, есть форма, которая для них только внешня; поэтому они, как и в первом умозаключении, суть вообще взаимно безразличное содержание, два качества, связанные не в себе и для себя, а через случайную единичность.

Умозаключение первой фигуры было непосредственное или также умозаключением постольку, поскольку оно в своем понятии есть отвлеченная форма , еще не реализованная в ее определениях. Так как эта чистая форма перешла в другую фигуру, то в этом с одной стороны заключается начало реализации понятия, поскольку отрицательный момент опосредования и тем самым дальнейшая определенность формы положена в ближайшей непосредственной качественной определенности терминов. Вместе с тем это есть превращение в другое (Anderswerden) чистой формы умозаключения; последнее уже не соответствует ей вполне, и положенная в своих терминах определенность различна от того первоначального определения формы. Поскольку умозаключение рассматривается, лишь как субъективное, совершающееся во внешней рефлексии, оно считается некоторым видом умозаключения, долженствующим соответствовать роду, именно общей схеме Е – В – А . Но оно ближайшим образом не соответствует ей; его две посылки суть В – Е или Е – В и Е – А ; поэтому, средний термин оба раза подчинен, или оба раза есть субъект, коему таким образом присущи оба другие термина; поэтому, он не есть такой средний термин, который в одном случае есть подчиняющий или предикат, а в другом случае подчиненный или субъект, или, иначе, которому один термин должен быть присущ, и который сам должен быть присущ другому термину. Истинный смысл того, что это умозаключение не соответствует общей форме умозаключения, заключается в том, что она перешла в него, так как истина ее состоит в том, чтобы быть субъективным случайным соединением. Если заключение во второй фигуре, (а именно не принимая во внимание имеющее быть только что упомянутым ограничение, делающее его чем-то неопределенным) правильно, то оно таково, потому что оно есть для себя, а не потому что оно есть заключение этого умозаключения. Но то же самое имеет место при заключении в первой фигуре; именно эта его истина положена второю фигурою. Тот взгляд, по коему вторая фигура должна быть лишь некоторым видом , не принимает во внимание необходимого перехода первой в эту вторую форму и останавливается на первой, как на истинной форме. Поскольку, поэтому, во второй фигуре (которая по старой привычке без дальнейшего основания излагается, как третья ) также должно иметь место некоторое в этом субъективном смысле правильное умозаключение, то оно должно согласоваться с первою, причем, так как одна посылка Е – А выражает отношение подчинения среднего термина крайнему, то другая посылка В – Е должна приобрести противоположное значение и В – быть подчинено Е . Но такое отношение {81}было бы снятием определенного суждения Е есть В и могло бы иметь место лишь в неопределенном суждении, частном; потому заключение в этой фигуре может быть лишь частное. Частное же суждение, как замечено выше, столь же положительно, сколь и отрицательно; поэтому, такому заключению нельзя приписывать большой ценности. А поскольку и частное, и общее суть крайние термины и непосредственные взаимно безразличные определенности, то самое отношение их безразлично; можно по желанию принять то или другое как за больший, так и за меньший термин, а потому также и ту или другую посылку за большую или меньшую.

3. Так как заключение может быть как положительным, так и отрицательным, то оно тем самым есть относительно этих определенностей безразличное, стало быть, общее отношение. При ближайшем рассмотрении опосредование первого умозаключения в себе оказалось случайным; во втором умозаключении эта случайность положена . Тем самым это опосредование само себя снимает; опосредование имеет определение единичности и непосредственности; то, к чему заключают по этой фигуре, должно напротив, быть в себе и непосредственно тожественным; ибо его средний термин, непосредственная единичность , есть бесконечно многообразная и внешняя определенность. Поэтому, в ней, напротив, положено внешнее себе опосредование. Но внешность единичного есть общность; это опосредование через непосредственно единичное указывает вне себя на его другое , что происходит через общее , или иначе то, что должно быть соединено через второе умозаключение, должно быть соединено непосредственно ; через непосредственность, лежащую в его основании, не получается определенного заключения. Непосредственность, на которую он указывает, есть иная, чем его снятая первая непосредственность бытия, – стало быть, рефлектированное в себя или сущее в себе , отвлеченное общее .