Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о сущности

Эта сохраняющаяся устойчивость, обладаемая явлением в законе, тем самым, как она определила себя, во-первых , противоположна непосредственности бытия, присущей осуществлению. Хотя эта непосредственность в себе есть рефлектированное, именно возвратившееся в себя основание, но в явлении различены эта простая от рефлектированной непосредственности, которые впервые начали разделяться в вещи. Осуществленная вещь стала в своем разложении этою противоположностью; положительное в ее разложении есть это тожество с собою являющегося, как положения, в своем другом положении. Во-вторых , эта рефлектированная непосредственность сама определена, как положение , в противоположность сущей непосредственности осуществления. Это положение есть теперь существенное и истинно положительное. Немецкое название закона (Gesetz) также содержит в себе это определение. В этом положении заключается существенное отношение обеих сторон содержащегося в законе отличения; они суть различное противоположное непосредственное содержание, и суть последнее, как рефлексия принадлежащего явлению исчезающего содержания. В существенном различии различаемые суть простые относящиеся к себе определения содержания. Но равным образом, ни одно из них не непосредственно для себя, но каждое есть по существу положение , т.е. есть лишь постольку, поскольку есть другое .

В-третьих , явление и закон имеют одно и то же содержание. Закон есть рефлексия явления в тожество с собою; таким образом, явление противостоит, как уничтоженное (das nichtige) непосредственное , рефлектированному в себя , и они различаются по этой форме. Но рефлексия явления, в силу которой оно есть различение, есть также существенное тожество самого явления и его рефлексии, в чем вообще и состоит природа рефлексии; она есть тожественное с собою в положении и безразлична к тому различению, которое есть форма или положение, – следовательно, некоторое содержание, непрерывно продолжающееся из явления в закон, содержание и закона, и явления. {94}

Это содержание образует тем самым основу явления; закон есть эта самая основа, явление имеет одинаковое с ним содержание, но содержит в себе еще более, именно несущественное содержание своего непосредственного бытия. А именно, и определение формы, коим явление, как таковое, отличается от закона, есть также некоторое содержание и также отлично от содержания закона. Ибо осуществление, как непосредственность, есть вообще также тожество между собою материи и формы, которое безразлично к своим определениям формы и потому есть содержание; оно есть вещность со своими свойствами и материями. Но оно есть такое содержание, самостоятельная непосредственность которого есть вместе лишь неустойчивость. Но его тожество с собою в этой своей неустойчивости есть другое, существенное содержание. Это тожество, основа явления или закон, есть собственный момент явления, та положительная сторона существенности, через которую осуществление есть явление.

Поэтому закон не потусторонен явлению, но непосредственно присущ последнему; царство законов есть покоящийся образ осуществляющегося или являющегося мира. Но правильнее сказать, что оба составляют одно целое, и что осуществленный мир сам есть царство законов, которое, как простое тожественное, вместе с тем тожественно себе и в положении или в саморазлагающейся самостоятельности осуществления. Осуществление возвращается в закон, как в свое основание; явление содержит в себе то и другое, простое основание и разлагающее движение являющейся вселенной, существенность которого оно составляет.

3. Закон есть, таким образом, существенное явление; он есть рефлексия последнего в себя в его (явления) положении, тожественное содержание себя и несущественного осуществления. Но, во-первых , это тожество закона с его осуществлением есть лишь непосредственное простое тожество, и закон безразличен к своему осуществлению; явление имеет еще иное содержание кроме содержания закона. Первое содержание, правда, несущественно и есть возврат в последнее; но для закона оно первое и не положено этим вторым содержанием; поэтому, как содержание, первое внешним образом связано с законом. Явление есть множество ближайших определений, принадлежащих этому или конкретному и не содержащихся в законе, но определенных через некоторое другое. Во-вторых , то, что явление содержит в себе различного от закона, определило себя, как нечто положительное, или как некоторое другое содержание ; но оно есть существенно нечто отрицательное; оно есть присущие явлению форма и ее движение, как таковое. Царство законов есть покоящееся содержание явления; явление же есть то же самое содержание, но представляющееся в беспокойной смене и как рефлексия в другое. Явление есть закон, как отрицательное совершенно изменчивое осуществление, движение перехода в противоположное, снятие себя и возврат в единство. Этой стороны беспокойной формы или отрицательности нет в законе; поэтому явление есть относительно закона полнота, ибо оно содержит в себе закон и еще более – именно момент самодвижущейся формы. Этот недостаток присущ, в-третьих , закону так, что содержание {95}закона есть прежде всего лишь нечто различное и тем самым безразличное к себе; поэтому взаимное тожество его сторон есть лишь непосредственное и потому внутреннее или еще не необходимое. В законе соединены, как существенные, два определения содержания (напр., в законе падения тел величины пространства и времени: пройденные пространства относятся между собою, как квадраты протекших времен); они суть как соединенные ; это отношение есть лишь непосредственное. Поэтому оно есть также лишь нечто положенное , так как вообще в явлении непосредственное получает значение положения. Существенное единство обеих сторон закона было бы их отрицательностью, состоящею в том, что одна в ней самой содержала бы другую; но это существенное единство еще не выступает в законе (так в понятии пройденного в падении пространства не содержится того, что ему соответствует, именно квадрат времени. Так как падение есть чувственно воспринимаемое движение, то оно есть отношение времени и пространства; но, во-первых, в самом определении времени – т.е. как время взято по его представлению – не дано, что оно относится к пространству, и, наоборот; говорится, что время можно вполне удобно представлять себе без пространства и пространство – без времени; одно привходит, таким образом, к другому внешним образом, каковое внешнее отношение и есть движение. Во-вторых, безразлично и ближайшее определение, какую величину имеет в движении отношение между пространством и временем. Закон этого отношения познается из опыта, и постольку он есть лишь непосредственный ; для познания требуется еще некоторое доказательство , т.е. опосредование того, что закон не только имеет место , но и необходим ; самый закон, как таковой, не содержит в себе этого доказательства и своей объективной необходимости). Поэтому закон есть лишь положительная существенность явления, а не отрицательная, по которой определения содержания суть моменты формы и, как таковые, переходят в свое другое и в них самих суть равным образом не они, а их другое. Таким образом, хотя в законе положение одной его стороны есть положение другой, но ее содержание безразлично к этому отношению, оно не содержит в нем самом этого положения. Поэтому закон есть, правда, существенная форма, но еще не есть рефлектированная в ее сторонах, как содержание, реальная форма.